приободрила его Александра, поворачивая голову вбок, чтобы лицо равномерно загорало.

– Случилось так, что летом остался я с этой зверюгой один на один. Жена с дочкой на каникулы к родственникам уехали. Я сначала даже обрадовался свободе. С их отъезда все и началось! Уж и не говорю об изгаженной обуви, изодранных обоях и мягкой мебели, кражах моей еды из тарелки, разбитых вазах, сорванных занавесках и перегрызенных проводах! Мало этого! Так еще ежедневный ор, будто это не лето, а март! И шерсть! Шерсть везде и повсюду. В еде, питье, на ковре, на одежде, в постели, в ушах и в носу! Даже в только что открытой банке сгущенки! Я же не мог, как жена, каждый день пылесосить. Бороться со всем этим можно только одним способом. Радикально. Повыдергивать плоскогубцами все когти, обрить наголо, оставив только усы, и, уходя на работу, чтобы не перегрызла в очередной paз провода, обматывать ей пасть клейкой лентой, предварительно вставив туда соломинку для питья.

– Вообще-то коготки кошкам стригут, – заметила Александра.

– Ну да, еще и маникюр-педикюр делают, – язвительно заметил зам. – Полное презрение к хозяину, правилам совместного существования и ко всему окружающему миру! Они сами по себе и всем своим видом показывают, что никто на этом свете не стоит и кончика их хвоста. Ты не поверишь, Сань, утром скинет будильник со стола и с грохотом сыграет подъем! Кошмар! Но поскольку любовь моя к животным не имеет границ и действовать радикально мне «Гринпис» не позволяет, пришлось искать другие пути. Начал с ласки… Таким подходом можно сломать любого зверя, но не кошку. Что только я не пробовал! И супер-пупер-корм, и мышки на резиночках, и на руках таскал, слова всякие говорил. Бесполезно! Ну не признает она меня зa хозяина, и все тут! Помог случай, – зам хмыкнул. – Как-то отмечали мы с друзьями у меня дома какой-то праздник. Был среди гостей и мой друг Серега. Метеоролог. Припер он мне в подарок метеорологический зонд с газовым баллоном, чтобы его быстро надуть, и говорит: «Мы тут старье списывали. А это штука оригинальная. В хозяйстве пригодится». Пригодилась, – зам рассмеялся. – Вытащил весь боекомплект на балкон, надул, тут на балкон приперлась моя кошара. Как бы проверить, а что это я тут без ее разрешения делаю? Только когда я ее за перила перекинул, она поняла, что влипла. Ноги-руки-хвост в одной плоскости растопырила, как белка-летяга. А я знай себе зонд поднимаю. Полет нормальный. Подержал ее минут десять на высоте и тяну назад. Снижение нормальное. Только когда стал ее сквозь листву дерева протаскивать, почувствовал, напряжение какое-то возникло. Даже испугался, что оторвется. Когда ж ее подтянул к балкону, понял, почему было тяжело – у нее в каждой лапе и в пасти листья зажаты.

– Ну, ты и живодер! – воскликнула Александра, садясь на шезлонге.

– А что? – невинно глянул на нее зам. – С тех пор я со своей кошечкой никаких проблем не знал. Начала даже команды голосом понимать. В общем, все встало на свои места: я хозяин, она кошка! Слушай, а что мы твой приезд вообще отмечать не будем? – неожиданно сменил он тему.

– Не будем. Я пошла, – Александра поднялась с шезлонга.

– Как пошла? Куда пошла? – подскочил зам. – А психотерапия? А консультация, как мне весной себя вести, чтобы за нормального сойти? – состроил он озабоченное лицо.

– Пойдем к выходу, по дороге расскажу, – Александра подхватила его под руку. – Значит, так. Имей в виду, активность солнца напрямую влияет на психику людей.

Зам удовлетворенно кивнул, потому что фраза ясно говорила о том, что во всем виноват не он, а небесное светило.

– Временной период для невротических обострений и шизофренических психозов, сопровождающихся агрессией, приходится на конец марта – начало апреля…

– Это прям щас, что ли? – забеспокоился он.

– …и продолжается весь последующий месяц, – спокойно продолжила Александра. – Другими словами, обостряются хронические заболевания, в том числе и целая группа психических расстройств. Они значительно варьируются, поэтому течение и прогноз непредсказуемы, – выразительно посмотрела на «пациента». – Психотические же переживания приводят к опасному поведению и не зависят от места нахождения больного человека.

– От места не зависят? – озабоченно переспросил он.

– Не зависят, – подтвердила Александра.

– Так что ж мне теперь целый месяц не только вообще пить нельзя, но и нигде нельзя? – простонал зам, хватаясь за сердце.

– Пить в рабочее время на рабочем месте – нельзя! – эхом отозвался знакомый голос, и из лифтового холла вынырнул Иван Фомич, который при виде Александры замер и зарделся, как школьник.

– Александра Юрьевна, дорогая! Вот сюрприз, так сюрприз! И не предупредили даже, я бы встретил, цветы купил, – счастливо бормотал он, разглядывая гостью небесно-голубыми глазами.

– А я нарочно не предупреждала. Какой же это сюрприз, когда все известно? – заулыбалась она.

– Надолго к нам? Я квартирку вашу так под вас и держу. Никого туда не пускаю.

– Мемориальный музей там будет, – прокомментировал зам. – Для потомков.

– Ой, дождешься ты у меня, – с улыбкой погрозил ему пальцем Иван Фомич. – А отчет за квартал готов или нет?

– Отщет готов… или нет… – промямлил зам голосом телевизионного таджика-строителя Равшана.

Александра рассмеялась.

– Великий артист в нем пропадает, – повернулся к ней Иван Фомич. – Куда бы мне его сдать?

– Нащальника… куда… мне… сдать… – протянул зам, но под суровым взглядом Ивана Фомича вдруг засуетился и со словами «вас понял, ухожу», весело помахав Александре рукой, укатил наверх в вовремя подошедшем лифте. Иван Фомич облегченно вздохнул.

– Ну, спасибо вам, Александра. Ценю! – расплылся он улыбке. – Донесли мои идеи до Алексея Викторовича, а он, я понял, – аж до президента, – указал пальцем вверх. – За последние месяцы по моему плану как все пошло! И рынки почистили, и номера с триколором отменили, и национальные проекты объявили, и о соотечественниках за рубежом вспомнили, и о пенсинерах и о военных, и тренера футболистам иностранного взяли, и план долгосрочный провозгласили! Еще материнский капитал, чтобы росло поголо… Тьфу! Народонаселение, – поправился он. – Глядишь, скоро министров одиозных поснимают.

– И женщин вместо них назначат, – добавила Александра.

– Женщин? – Иван Фомич посмотрел на нее внимательно, но уточнять не стал. – И лексику самодержавную начали вводить, – продолжил восторгаться он.

Александра глянула вопросительно.

– Ну как