Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Весь день он внимательно следил за развитием событий в Нью-Йорке, полагая, что Эмили принимает в них участие в том или ином качестве. А заодно упорно противился всепоглощающему желанию позвонить ей, убедиться, что она жива и здорова, сказать, что он всегда рядом, если у нее возникнет потребность поговорить.
В последние несколько месяцев Томас чувствовал, что Бакстер от него отдаляется, хотя, откровенно говоря, она никогда и не была с ним по-настоящему. Казалось, что чем сильнее он пытался ее удержать, тем больше от себя отталкивал. Даже Эдмундс предупреждал, что на Эмили давить нельзя. Томас никогда не был ни от кого эмоционально зависим, он никогда не навязывался и не выпрашивал внимания. Он был самодостаточным. Но жуткие условия работы Бакстер держали его в постоянной тревоге.
Можно ли считать его приставучим, если он хочет удостовериться, жива ли его девушка?
Она работала ночи напролет, целыми днями ничего не ела и держалась на одном кофе. В любое время дня и ночи могла оказаться в каком угодно квартале Лондона, причем в самой дурной компании, которую только мог предложить этого город. Эмили настолько привыкла к ужасам, творившимся у нее на глазах, что стала к ним бесчувственной. Это-то и беспокоило его больше всего: она ничего не боялась.
Страх — полезная штука. Благодаря ему человек ведет себя осторожно и держит ухо востро, в итоге оставаясь целым и невредимым.
Томас встал, взял тарелку, которую на всякий случай поставил для Бакстер, и вывалил ее содержимое в миску Эхо. Тот посмотрел на него сверху вниз с таким видом, будто он только что испоганил идеальную горку крекеров.
— Спокойной ночи, Эхо, — сказал он.
Выключил свет и ушел спать.
В свете экрана ноутбука темные мешки под глазами Эдмундса выглядели устрашающе. Он включил чайник и снял толстый свитер — маленький обогреватель превзошел сам себя. Если бы только лампа стояла не на газонокосилке, он вполне мог бы убедить себя, что находится в гораздо более классном месте, чем его убогая пристройка.
Вот уже несколько часов он изучал финансовые документы убийц. Блейк любезно держал его в курсе проводимого столичной полицией расследования в отношении убийцы и поджигателя Патрика Питера Фергюса. В ответ Эдмундс пообещал Блейку замолвить за него словечко перед Бакстер, но, конечно, выполнять свое обещание не собирался.
Поскольку Доминик Баррелл отбывал наказание, на проверку его счетов ушло всего несколько минут. Но вот о втором убийце, прыгнувшем с моста Маркусе Таунсенде, этого сказать было нельзя. Его финансовая история хоть и была написана в виде бесконечных транзакций и сальдо, но при этом представляла собой увлекательнейшее чтение. Эдмундс проследил его деятельность вплоть до самых первых попыток заняться нелегальной торговлей, наблюдая, как наглость Таусенда росла пропорционально размеру его банковских счетов.
Но он сам рыл себе могилу. По мере того как его сделки приобретали все более дерзкий характер, за цифрами все явственнее проглядывала пагубная зависимость. Так продолжалось до середины 2007 года, когда Таусенд сделал самое худшее, что только мог: внезапно прекратил торговать. Эдмундс легко мог вообразить эту картину: в его офис заявляются полицейские, просматривают документы, до смерти его пугают и заставляют признать вину в попытке спасти себя. С этого момента история Таунсенда превратилась в трагедию: на него один за другим стали налагать огромные штрафы, подтачивавшие его состояние до тех пор, пока остаточная совокупная стоимость его активов не спикировала вниз вместе с крахом мировых финансовых рынков.
Он обанкротился.
Перед тем как заняться счетами Эдуардо Медины, Эдмундс открыл сайт программы «С улиц к успеху», участником которой Таунсенд оставался, даже когда привязывал на Бруклинском мосту труп. Фотографии бездомных, слишком запущенных, чтобы когда-либо вернуться в общество, и фотографии их же в рубашках и галстуках в их первый рабочий день. Воодушевляющее зрелище. Возможно, именно поэтому Эдмундс задержался на сайте чуть дольше, чем нужно.
Читая очередную «историю из реальной жизни», он обратил внимание на одну ссылку, кликнул и был перенаправлен на другой раздел сайта. То, что он там увидел, так его взбудоражило, что он расплескал кофе себе на колени. Эдмундс посмотрел, сколько времени, отсчитал часы на пальцах и позвонил Бакстер.
Бакстер крепко спала. Накануне им наконец удалось перехватить Кертис в отеле, Руш принес самые искренние извинения, и Эллиот неохотно согласилась поужинать вместе. Поскольку все были утомлены после такого насыщенного дня, решили долго не засиживаться, чтобы утром пораньше взяться за работу.
Бакстер протянула руку к жужжащему телефону и недовольно проворчала:
— Эдмундс?
— Ты что, спала? — спросил он не без некоторого осуждения в голосе.
— Как ни странно, да. Но не переживай, тебе можно, ведь… Постой, а ты-то почему еще не спишь?
— Работаю с файлами, которые ты мне прислала, — сказал он таким тоном, будто это само собой разумеется.
Бакстер зевнула.
— С тобой все в порядке? — спросил Эдмундс.
Он уже научился разговаривать с Бакстер. Если она захочет рассказать о том, что случилось на Центральном вокзале, то сделает это без всякого приглашения с его стороны. А если нет, то односложно ответит на его вопрос и будет говорить о чем-нибудь другом, пока не созреет сама.
— Ага.
— Мне нужны дополнительные сведения, — произнес Эдмундс.
— Знаю. Досье по убийствам на Молл-стрит и Центральном вокзале пришлю завтра.
— Лондонские доки у меня уже есть.
Эмили не желала вникать, каким образом он их достал, поэтому решила ничего не спрашивать.
— Мне нужны медицинские карты всех убийц, — сказал Эдмундс.
— Медицинские карты? Хорошо. Ты что-нибудь нашел?
— Не знаю. Но кое-какие соображения есть.
В интуицию Эдмундса Бакстер верила даже больше, чем в свою собственную.
— Завтра все тебе пришлю. То есть… уже сегодня… позже.
— Спасибо. Можешь идти досыпать. Спокойной ночи.
— Эдмундс?
— Что?
— Не забывай, ради кого ты покинул нашу команду.
Парень прекрасно понимал, какое чувство скрывается за этими словами. Подобным образом Бакстер давала понять, что беспокоится за него. Он не мог сдержать улыбку.
— Не забуду, — ответил он.
Глава 14
Воскресенье, 13 декабря 2015 года,
7 часов 42 минуты утра
— Одержимость!
Бакстер, стоя полуодетая посреди номера, пожалела, что включила телевизор, как только услышала первые доносившиеся оттуда слова. Конечно, не было ничего удивительного