что я мог потерять тебя, просто сжигает. Поэтому прошу тебя, давай постараемся забыть… их больше нет, все закончилось!

Девушка уткнулась носом в грудь мужа.

— Люблю тебя…

— И я тебя люблю, моя радость. И нашего малыша, — Искандер коснулся живота Эммы. — Сына или дочку…

— У нас будет сын. И он будет похож на тебя…

— Откуда ты знаешь? — улыбнулся Искандер.

— Мне снился сон, в котором я качала малыша… мальчика. Правда тогда я даже не была знакома с тобой. И вообще была в Вархаре, а Адриан все требовал, чтобы я стала его женой и родила ему сына. И тогда я увидела сон… даже подумала, что это видимо судьба и мне суждено остаться на острове. Но потом Мелани и Айлин устроили мой побег, и я не думая, сбежала, решив, что не хочу такой судьбы. А когда узнала, что беременна, вспомнила тот сон. Во сне я была здесь, в нашей комнате… а сын был твоей маленькой копией. Такой же темненький и вредный!

Скандар засмеялся и крепче обнял жену.

— Эти сны постоянно путают тебя… то ребенок, когда его требует от тебя чужой мужчина, то смерть от моей руки.

Эмма оторвалась от мужа и внимательно посмотрела на него.

— А ведь этот сон сбылся… в точности так, как и снился.

— И что это значит? Ты сказала, что я должен был убить тебя.

— Так и было. Я видела тот самый момент, когда лежала на алтаре, а ты стоял надо мной с мечом и опускал его.

— Ну да… — Искандер задумался, вспоминая события в лесу. — Я стоял над тобой, но меч же вонзал не в тебя, а в того жреца.

— Веревка сдавливала мне горло, я не видела жреца, когда ты попал в него стрелой, он отшатнулся в сторону. Я видела только тебя, твое озлобленное лицо и окровавленный меч прямо надо мной. Но все было точь-точь как и во сне… И твоя улыбка. Я до последнего момента не понимала, почему моя смерть принесла тебе такую радость?!

Искандер снова привлек жену к себе, крепко обнимая.

— Твоя смерть стала бы для меня концом всего. Вряд ли я бы смог жить дальше без тебя. Это была бы не жизнь. А улыбка… ты даже не представляешь, что я чувствовал, когда понял, что успел к тебе, успел раньше, чем эта тварь закончила обряд. И ты была права — женское оружие бывает очень полезным! Только, Эмма, давай в следующий раз, когда тебе приснится сон, ты не будет сама все додумывать. Расскажи его мне, девочкам, братьям, но только больше не делай поспешных выводов!

— Обещаю…

— Значит мы с тобой начали с сына… Сначала сын, потом дочка, а потом еще сын, или дочка.

— Я тебе что ли кошка? — засмеялась Эмма, легонько стукнув мужа по плечу. — Котиться каждый год?!

— Нет, ты моя любимая жена! И у нас с тобой будет большая семья. Я всегда мечтал о крепкой и дружной семье. А ты когда-нибудь думала, сколько у тебя будет детей?

— Я до этого лета даже о замужестве не думала!.. Но теперь я знаю, что у нас будет большая семья, и не только у нас с тобой. Ильяс с Аглаей, а там и Лекс с Мелани подтянутся. У наших детей будут двоюродные братья и сестры. Чего никогда не было у нас…

— Представляю наш совместный семейный обед, нам нужен будет очень большой стол.

— И много шоколада!

— После зимы отстроим новый фермерский город, где будут выращивать только какао, — решил Искандер.

— И персики! — мечтательно вздохнула Эмма. — Осталось только пережить эту зиму.

— Переживем, любимая! Обязательно переживем!

Глава 79

Похороны погибших провели на следующий день. Горожане с самого утра прибывали к стенам замка на равнину, где велся бой, проститься со своими мужьями, сыновьями, братьями, отцами и просто соседями. Там уже были сложены многочисленные костры, на которых лежали тела погибших. Около них с незажжёнными факелами стояли «соколы» в парадной форме и черных плащах. Люди подходили к выставленному в начале каждого ряда стражнику со списком, в котором значилось расположение покойников и искали своих родственников и знакомых, чтобы принести последние дары.

Королева прибыла в сопровождении мужа, братьев и подруг. Они принялись ходить между рядов, останавливаясь у каждого сложенного костра. Девушки клали на бревна по розе, перевязанной черной лентой, в знак скорби. Если у костра находились родственники, Эмма говорила каждому слова сочувствия. Обойдя все костры, они встали у стены, рядом с Советом. Спустя пару минут показался отец Ярослав в длинной черной рясе. Люди замолчали, расходясь от костров в разные стороны. Духовник поклонился королеве. Та сделала пару шагов вперед.

— Сегодня мы собрались здесь, чтобы проститься с нашими дедами, отцами, братьями, сыновьями, друзьями… с нашими близкими и родными! С теми, кто встал на защиту своего королевства, своих городов, своего народа перед лицом врага! Все мы в неоплатном долгу перед ними, за жизнь и мир, что они нам подарили! Мы все скорбим… Но они всегда будут рядом с нами, в наших сердцах, в нашей памяти. Мы будем помнить о них, о каждом… и о погибших народах и потерянных городах. Память бессмертна, и души бессмертны!

— Вы правы, Ваше Величество! — отозвался отец Ярослав, когда королева замолчала. — Души бессмертны, и в следующей жизни мы еще встретимся!

Эмма кивнула, возвращаясь на свое место. А духовник начал молиться:

— Милостивая и всеблагая, Матерь наша Земля! С открытым сердцем обращаюсь к тебе и прошу обратить свой взор на нас, детей своих! Упокой души защитников своего народа, преданных и любящих детей твоих. Прости им все согрешения вольные и невольные и даруй им покой! Прими их в ласковые руки твои и даруй жизнь вечную, и перерождение души, чтобы встретились мы вновь.

Отец Ярослав взял у помощника большую толстую свечу и двинулся между рядов. Останавливаясь у каждого костра, он произносил короткую молитву за упокоение души и поджигал свечой факел «сокола». Когда он обошел все костры и вернулся на место.

— Покойтесь с миром, братья!

— Покойтесь с миром! — отозвались собравшиеся.

«Соколы» подожгли бревна. Сухие дрова вспыхнули ярким огнем. Сизый дым потянулся к небу, окрашивая его в серый цвет.

Когда костры догорели, люди принялись расходиться. К Лексу подбежал Сэм.

— Ваше Величество, — поклонился он королеве и обратился к командиру. — Разведчики нашли поселение этих дикарей. Оно находится в глубине Мертвых гор, с равнины его не найти. Парни последили за ним немного… тихо. Ни души.

— А женщины?