– Японская медицина должна быть модернизирована, – возразил пожилой врач. – Современные методы не могут сосуществовать с суевериями вроде заклинаний и травяных отваров.

– Поэтому вы не интересовались, что за старинные манускрипты находятся в книгохранилище, не так ли?

– Да, я их никогда не читал. Впрочем, если б и попытался, то не смог бы прочесть такие старые тексты. Конечно, я признаю их культурную ценность, поэтому мы их там и сохранили.

– Книги обладают ценностью не только как исторические свидетельства или как антикварные вещи. Если только у читателя есть необходимые знания и усердие, чтобы понять прочитанное, то пусть даже с момента написания книги прошло несколько сотен лет, он сможет извлечь из нее такую же пользу, как если б она была написана вчера. В этом мире не существует бесполезных книг.

– Что вы имеете в виду?

– Вероятно, из старинных манускриптов Сугано-си узнал способ приготовления секретного лекарства, из поколения в поколение передававшийся в семье Куондзи.

– Секретного лекарства?

– Разновидности любовного зелья, получаемого с использованием дурмана.

– Это те асагао, которые цветут во дворе?.. Да, это те самые, из которых великий хирург эпохи Эдо, Сэйсю Ханаока, изготовил снотворное под названием цусэнсан, использованное для первой в Японии операции под общим наркозом.

– Цусэнсан, разработанный доктором Ханаокой, был получен на основе способа приготовления китайского снотворного мафуцусан – конопляного отвара. Однако в средневековой Европе дурман использовался исключительно в качестве афродизиака. Содержатели и управители борделей заставляли невинных девушек принимать снадобье из дурмана, после чего насильно отдавали их клиентам. Даже чистые и непорочные девушки, упрямо отказывавшиеся от предложений отдаться, превращались под действием этого снадобья в самых развратных и распущенных проституток, с готовностью позволявших клиентам пользоваться собою. Однако после того, как действие дурмана прекращалось, девушки не помнили ничего из произошедшего. Я читал, что в Индии и других азиатских странах дурман также использовался аналогичным образом. С давних пор мужчины, жаждавшие удовлетворить свои низменные чувства, не получив согласия от женщины, использовали дурман.

– Так получается, Сугано…

– Спутанность сознания и психическое расстройство, которое влечет за собой употребление дурмана, похоже на состояние, называемое «камигакари» – «божественной одержимостью». Разумеется, для достижения так называемого религиозного экстаза существуют способы, не требующие обязательного использования одурманивающих средств, но есть также множество состояний, вызываемых искусственно при помощи наркотических веществ. Это значит, что, если б кто-то попробовал искусственно вызвать состояние «божественной одержимости», лекарственное средство на основе дурмана было бы очень действенным.

– Ты хочешь сказать, что в этой семье из поколения в поколение передавался его рецепт?

– Полагаю, что, несомненно, передавался. Хотя и неясно, с какой эпохи. Я также не могу сказать, исследовал ли Сугано-си все эти старинные тексты с целью найти его или же он просто интересовался древними медицинскими манускриптами и случайно наткнулся на этот рецепт, – но, как бы то ни было, он его обнаружил. Затем ему пришло в голову, что он мог бы сделать из этого средство для удовлетворения собственных желаний. Он стал выискивать жертву среди своих пациенток. Чтобы не возбуждать странных толков, действовал осмотрительно… Наконец, он выбрал в качестве своей особенной жертвы – как говорится в старом выражении, «выбрал белое перо для оперения стрелы» – не обычную пациентку, но ту, которая постоянно была рядом и при том была очень красивой девочкой.

– Рёко… ты говоришь, что Сугано трогал Рёко?! – сдавленным голосом вскрикнул директор клиники.

– Именно об этом свидетельствуют неоднократно посещавшие Рёко-сан приступы оцепенения. Хотя я и предполагаю, что у нее с самого рождения имелась подобная предрасположенность, – не могло ли применение дурмана привести к ее усугублению? Эффект препарата может сохраняться продолжительное время, до двух-трех суток. Если Сугано-си, выбрав Рёко-сан для удовлетворения своих скверных желаний, назначал ей «лекарство» из дурмана и забавлялся с ней, как ему хотелось…

– Постой, Кёгокудо! – закричал я.

С меня было достаточно. Я…

– Не говори подобные вещи, основываясь лишь на собственных домыслах. Если ты ошибаешься, то это клевета, жестоко порочащая не только доброе имя Сугано-си, но и честь Рёко-сан!

Я… я больше не мог этого слушать.

– Успокойся, Сэкигути, он еще не все рассказал, – сказал Киба.

Кёгокудо посмотрел на меня с глубоким состраданием, а затем возобновил свой рассказ:

– Считается, что сексуальное насилие, пережитое в нежном возрасте, оказывает сильное влияние на последующее формирование личности. Однако случай Рёко-сан немного отличался. Она никогда не подвергалась подобному насилию, пребывая в своем нормальном состоянии сознания. Она подвергалась сексуальному насилию, будучи в состоянии, близком к тому, что в просторечии называется «камигакари» – иными словами, в состоянии невменяемости, когда ее сознание отсутствовало в ее теле. Извращенный опыт, который получала ее оцепеневшая, пустая оболочка, постепенно накапливался. И когда наконец эта пустота заполнилась… сформировалась вторая личность.

– Поиграем?..

– Мм хмм хм.

– Полагаю, что Сугано-си оказался в затруднительном положении. В девочке, бывшей до той поры покорной куклой, безропотно исполнявшей любую его прихоть, внезапно проснулась собственная воля. Конечно, она формировалась постепенно, но было одно ключевое событие, благодаря которому она проявилась. Это было любовное письмо…

– Это письмо?

– Тебе повезло. Этот адресат – я.

– Может быть, это любовное письмо?

– Любовное письмо…

Белый туман, клубившийся в моей голове, мгновенно рассеялся, уступив место прозрачной пустоте.

Я как будто сам превратился в пустую оболочку.

– Взяв в руки письмо, она прочитала на нем имя «Кёко», написанное как «京子» – так похоже на ее собственное имя – «Рёко», «涼子». Затем то, что было лишь хаотическим нечто, увидело в этом свое единственное воплощение. «Так я – Кёко Куондзи…» В это мгновение родилась «Кёко». Девушка, которая взяла любовное письмо, которая безудержно и самозабвенно любила Фудзимаки и в конце концов от него забеременела, – все это была вторая личность Рёко-сан… вернее, другая женская индивидуальность по имени «Кёко Куондзи».

– Так у нее… раздвоение личности или что-то в этом роде? – уточнил Киба.

– Да, хотя и несколько отличающееся от общепринятого определения раздвоения личности. Как бы то ни было, ситуация изменилась на прямо противоположную. В результате «Кёко», вероятно, начала угрожать Сугано-си, запугивая его. Если б в обществе узнали о том, что он сделал, – это было бы для него равносильно смертному приговору. Не протестуя, Сугано-си предоставлял ту комнату для тайных свиданий «Кёко» и Макио, и дошло даже до того, что он взял на себя унизительную роль посыльного, доставлявшего любовные письма. Однако в тот самый момент, когда Макио, возлюбленный «Кёко», отчаялся на ней жениться и уехал, Сугано стал ей больше не нужен.