― Так ведь галера и не возвращалась из Батума, ― усмехнулся Джон Легрант. ― И даже если кто-то заметит ее, она нам уже не принадлежит. Другая оснастка, другой флаг, другое имя… Николас окрестил ее самолично, назвал…

―…«Арго»?.. ― перебил Тоби.

―…в честь своего верблюда, ― невозмутимо закончил Джон Легрант.

* * *

Во дворце Джон передал императору письма от жены и зятя, а Николас затем остался еще ненадолго, пытаясь отвлечь басилевса от приготовлений к празднествам в честь дня святого Евгения и привлечь к тому факту, что война между султаном и Белой ордой может продлиться отнюдь не так долго, как на это рассчитывали. Однако император по-прежнему считал, что это ничего не значит. Султан сделает глупость, если двинется против Трапезунда. Во-первых, он не знает, что грузины не придут на помощь. Во-вторых, чтобы попасть из Синопа в Трапезунд, войско должно пешим идти больше месяца… И это не считая крепостей Хасан-бея и укрепленных перевалов. Они еще и до полпути не дойдут, как султану уже придется поворачивать обратно в Бурсу. А флот?.. Когда эти корабли попадут в Синоп, едва ли они захотят плыть куда-то еще, ведь больше нигде поблизости нет такой хорошей и удобной бухты. Конечно, на следующий год Западу неплохо было бы предоставить помощь Трапезунду. Но в этом году султан явно ограничится взятием одного лишь Синопа.

Джон, выслушав все это, ушел, нахмурившись, а Николас, попросивший о встрече с Диадохосом, вместо этого был препровожден в женские покои, куда его отвел камерарий и два евнуха. Однако, подведя гостя к дверям комнаты, дальше они не пошли, и, переступив порог, фламандец обнаружил там Виоланту Наксосскую.

Прежде он никогда не оставался с ней наедине. После прибытия в Трапезунд он виделся с принцессой всего несколько раз, после той встречи в день аудиенции. Они говорили о часах, ― и он был ей искренне благодарен. Пока Николас оставался в Эрзеруме, Виоланта зачем-то навестила фондако. До этого она соизволила принять Джона Легранта, и также принесла неоценимую помощь. Похоже, именно она поставила под угрозу жизнь бывшего подмастерья, а затем спасла его. Но после возвращения из Эрзерума, Николас имел дело исключительно с Диадохосом, и все расчеты велись через монаха. Виоланту он видел в свите императрицы или в обществе принцесс Анны и Марии, но только не в одиночку. Так что же изменилось сейчас?

Виоланта стояла у оконного проема, вдыхая жаркий влажный воздух, пахнущий взрыхленной землей, цветами, ошкуренным деревом и свежей листвой. Платье принцессы чем-то напоминало геометрические головоломки, которые делал Николас. Ничего похожего на то столкновение в каюте, когда она приняла его во всей наготе и враждебности…

Теперь он знал, как выглядит ее тело под платьем. Он заставлял себя не думать об этом и чаще всего ― вполне успешно, но порой воспоминания все же прорывались наружу. Николас заставил себя подумать о другом, широко распахнул глаза и любезно, с почтением, улыбнулся. Кланяясь, он, однако, демонстративно не сводил взгляда с ее лица. В конце концов, ведь это он кукловод, а не Виоланта Наксосская…

― Ты искал Диадохоса, ― обратилась она к фламандцу. ― Есть новости?

Голос ее не выражал никаких чувств.

― Прошу меня простить, деспойна, но я принес дурные вести. Войска из Грузии не будет.

Ее изящное, чуть подкрашенное, лицо напоминало икону и было неотличимо от лиц прочих придворных, если не считать ироничного изгиба губ и насмешливого блеска в глазах.

― Мы уже слышали обо всем, что случилось с императрицей. Мы получили и вести из Синопа, а потому знаем, что надлежит делать в обоих случаях. Однако сейчас другой человек нуждается в твоих услугах. ― Она повысила голос. ― Ты можешь войти.

Занавес откинулся, и в комнате появилась невысокая женщина с бронзовыми волосами, синеглазая и цветущая. Нет, не Мариана, но ее дочь ― Катерина…

Николас выровнял дыхание, но не рискнул произнести ни слова, чтобы не давать повода к самодовольству принцессе Виоланте, которая все же оказалась куда лучшим кукловодом, чем он сам. Веревочку на пояс ― и побежали… Взяв себя в руки, Николас попытался решить эту новую проблему.

Дочь Марианы как всегда была одета с излишней пышностью. На ней были слишком роскошные серьги и плоеное платье с чрезмерным вырезом и длинными рукавами с набивными плечами. Волосы она подняла высоко, как часто делала ее мать, и почему-то даже стояла сегодня в излюбленной позе Марианы ― гордо распрямив спину и слегка расставив ноги. Сперва он решил, что Катерина делает это намеренно, но затем осознал: она всего лишь пытается храбро противостоять ударам судьбы.

Прежде с любой бедой девочка первым делом обратилась бы к нему. Прежде она никогда не стала бы искать чужого посредничества. Но теперь все изменилось. И поэтому Николас без тени улыбки поклонился ей.

― Демуазель Катерина, чем могу вам служить?

Она подняла глаза.

― Я опасаюсь Пагано.

― Почему?

Виоланта сделала приглашающий жест, и девочка присела на низкий мягкий стул, а Николас расположился напротив. Сама принцесса осталась сидеть у окна, так что свет падал на нее сзади и не озарял лицо.

― Ты все это устроил, ― заявила Катерина. ― Ты украл его серебро. Теперь ему не на что покупать товар, и в Пере ты тоже не позволил ему торговать.

― Я украл его серебро? ― переспросил Николас. ― Это он так сказал?

Она поджала губы.

― Ты это сделал.

― Тогда ему не в чем тебя винить. Чего же ты боишься?

― Ну, ты его не знаешь, ― отозвалась Катерина, бросив взгляд на женщину у окна и торопливо отведя взор.

― Да, я знаю его не так хорошо, как ты, ― хмуро подтвердил фламандец. ― Но при чем же тут Виоланта?

И внезапно он понял. Малышка Катерина… по крайней мере, никто не откажет этой девочке в отваге!

― Я знаю, что тем, кто привык к роскоши, нелегко бывает смириться с поражением. Люди порой начинают вести себя очень странно…

Пожалуй, в этом он зашел слишком далеко, и Катерина тут же метнула на него яростный взгляд.

― Так ты признаешь, что разорил его?!

В свою очередь, и она требовала слишком многого. Николас пожал плечами.

― Таково наше ремесло, Катерина. Мы действовали с ним на одном и том же рынке. По-разному состязались друг с другом, как поступают все купцы. У него было столько же шансов на победу, как и у меня. Так что, он желает вернуться домой?

― Он говорит, что не может, ― пояснила Катерина. ― Он говорит, что скоро здесь будет турецкий флот. Но я не знаю, могу ли я ему поверить.

Женщина у окна сидела с безучастным видом, и Николасу пришлось самому нащупывать путь.