– Олли-жа, – согласился по-бакрански, судя по всему, понявший родной язык Алва, – баймунка пажак та! Сворачиваем в проезд. Считай шаги.

– Эномбрэдасоберано!

Совет был простеньким, но действенным, сосредоточившись на подсчете, виконт отрешился от нытья о невиновности, тяжелой жизни и предателях, пробравшихся в академию, дуксию, стражу и ночные вазы. Через двести шагов Валме вошел в ритм, а жертва заткнулась, чтобы еще через семьдесят изрыгнуть ливень подробнейших угроз. Не разнообразных, не новых, но смачных.

– А ну пустите, притырки! – полузаблудший ягненочек чернел и лысел на глазах. – Живо! А то мои парни до вас доберутся! Они вышибут ваши вонючие мозги, а кишки запихают в глотки! Но сперва выбьют из вас, где ваши девки и перед тем как их кончить… Во все… зажарим на собственном сале… И скормим воронам…

Заскучавшие звезды валились за черные крыши, все сильней ныли натруженные ноги, и очень хотелось убить. Не как врага и даже не как бешеную собаку, просто потому, что тянуло домой, в смысле в Лаик. К Котику, который, если надо, рвал глотки, но на визг не исходил, и к исповедующим те же принципы адуанам.

– На Драконьей не живут, – Салиган тоже заговорил по-кэналлийски и, насколько понял Марсель, чисто. – Но сейчас будет Тараканья Щель, в ее дальнем конце всегда дежурят хори.

– Сучий выкидыш! Ты не дотянешь до завтра! Мои…

То, что он держит труп, Валме осознал, когда Рокэ стал вытирать кинжал. Ворон убил чисто, быстро и бесшумно, хори в свой Щели ничего не услышали, но Марселю в последний год слишком часто объясняли, что легкая смерть – это хорошо, а делать даже такое «хорошо» погани не хотелось.

– Рокэ, – не стал скрывать своих сомнений виконт, – я помню, что смерть не тявкает, а победа не распускает хвост, хотя до Гайифы это никак не дойдет. И неоправданного мучительства ты не одобряешь, только я бы помучился еще минут пять. Вернулись бы к башмаку, пусть бы прочувствовал.

– Дурная трата времени. Что требовалось, мы уже знаем. Рамон, как тебе лучше, оставить или убрать?

– Убрать, – Салиган сунул трость Алве и подхватил тело под свободную руку, – тогда он в сговоре с Пьером перережет патруль и собственных суз, а по чьему наущению – найдем. Карлион надоел уже всем, ему пора под балкон.

– Воистину, – Ворон крутанул трость, явно оценивая баланс. – Ты любишь Старый Парк?

– Мне нравится слушать плеск воды и знать, что, во-первых, в ней нет мыла, а во-вторых, ей до меня не добраться. Потащили?

– Потащили, – поморщился Марсель. – Если что, сойдет за пьяного, а поможет Бакра, так и не встретим никого.

– Кого тут встретишь… Знали бы вы, как мне не хватает приличного общества.

– Как я вас понимаю, – посочувствовал Валме, жалея, что не может развести руками. – Но мы вернемся, и я обязательно привезу вам из Сагранны сувенир. Бакранский боевой посох. Среди прочего годится и для вразумления козлов.

– Мне он просто необходим, – просиял дукс и покосился на влекомого покойника. – А ничего так получается, достоверненько! Ну, перепил младенчик, даже ножки не идут, бывает…

За Бобровой Рокэ принялся тихонько насвистывать, а потом и напевать что-то веселенькое. Не то про пляшущую над мертвой долиной луну, не то вообще про гостью-смерть, которая пришла и никак не может убраться. Кэналлийские «песенки» прогулочке соответствовали как нельзя лучше, но Марсель бы предпочел другие места и другую музыку. Остальные были не столь трепетны.

– Рокэ, – окликнул Салиган, – вот за что я тебя особо ценю, так это за жизнелюбие. Себя, к слову сказать, тоже.

– А что нам остается? – засмеялся кэналлиец. – Станешь убивать, не любя жизнь, рано или поздно сойдешь с ума. Мне кажется, дело не в парке как таковом…

– Парк не виноват! – Песенки кончились, и сердце Марселя вопреки уставшим ногам и будущей лодке возликовало. – Дело в источнике или в чем-то рядом, чем оно ближе, тем недосуза делался скромнее. Во дворе он клацал зубами, на подступах к парку и пока мы шли вдоль ограды – тоже, и только у Драконьего въезда принялся сперва торговаться, а потом скулить. Ты резко свернул, и наш образчик опять стал большим и страшным. Кстати! «Фульгат» говорил, что бесноватых бьют корчи от рэя Кальперадо и его сестры, а вот ты на эту публику, похоже, не действуешь.

– Да, вся страсть юной, скажем, души досталась Рамону.

– Я заслужил, – скромно напомнил о себе Салиган, – Вы действовали по моему приказу, мальчоночка обиделся.

– Именно! А на утренний кошмар бесноватые кидаются без повода.

– При этом вырубить парк или хотя бы загадить источник не пытаются ни власти, ни свободные граждане. Рамон, Дракона ограбили?

– Более или менее. Лаптон заныл о солдатском жалованье, дуксы стали жаться, и тут достойный Джереми вспомнил, что под самым носом чахнет куча бесхозного золотишка. Нижнюю плотину взорвали, причем никому ничего не оттяпало. Вода сошла, что смогли, выгребли, но снять ил у правого берега не доперло.

– Да, – блеснул осведомленностью Марсель, – Франциск невеликий очень кстати снес старенький павильончик и еще более кстати не успел возвести на его месте Лебединый приют. Вернемся – отпишу папеньке, что сам парк бесноватым не страшен.

– Корчи их там не бьют, – уточнил Салиган, – но и ходить туда просто так никто не ходит. Когда с Родниковой вышибали людишек, дома собирались отдать всяческой полезной сволочи, но сволочь въезжать не захотела. Дуксам парк скорее нравится, он и пустые улицы неплохо прикрывают им задницу. Пьера тащим тем же путем?

– Подозреваю, дорога будет короче. Откуда ты его знаешь?

– Познакомились, когда грабили дворец, у него хорошо получалось, и я дал ему рекомендации. До заварушки хорек был теньентом в гарнизоне Марипоз; кур, пока не угодил в Олларию, не душил, зато теперь жаждет стать Карвалем. Если Эпинэ раскрыл пред вами душу, вы поймете.

– Чего ж не понять? Мориска и сабли у Рокэ нет, так что быть этому Пьеру без перевязи.

– Несомненно, – подтвердил Алва, – и без перевязи, и без парка.

– Забавно, если лапушку уже прирезали, – Салиган очередной раз почистил рукав. – Проэмперадор на взводе, да и кинжал у него роскошный. Саймурские штучки сами крови просят.

Кинжал своей репутации не оправдал, поскольку никто никого не убил, ни пленник – Эпинэ, ни, на что слегка надеялся подуставший Марсель, Эпинэ – пленника. Мало того, успевший прийти в себя марипозец бесноваться явно не спешил. Сидел себе среди сухих стеблей и походил на человека, то есть откровенно мерз, а когда Салиган освободил его от кляпа, принялся кашлять.

– Ну как? – заботливо осведомился дукс. – Желаете меня пристукнуть?

– Ж-желал, – голос Пьера, что и немудрено, звучал хрипло, – а теперь х-хочу… еще одну рек-кхомендацию. Сопляка кончили?