– А где Франциск сейчас? – Валме будет любопытно и в Закате. – Эпинэ, вы ведь ничего такого не вывозили?

– Как бы мы могли! Левий говорил, что не станет… разлучать супругов, после того, как… все смешали.

– Кардинал чуть ли не единственный раз поверил Альдо, а тот был удивительно цельной натурой. Он врал всегда, везде и во всем, соврал и здесь. Из-за понсоньи Октавию из гроба выбросить не успели, но теперь Франциск и его любовь в самом деле вместе, я у них был. Кстати, Рамон, как вышло, что не тронули Сильвестра?

– Забыли, – откликнулся дукс, – а я как-то не напомнил.

– Забыли? – не поверил своим ушам Робер. – Дорака?!

– Только после вас, – огрызнулся бывший маркиз. – Старикана позабыли все по очереди, из чего следует, что ничего хорошего он никому не делал. Будь иначе, облагодетельствованные выстроились бы у могилки с кувалдами, а то и передрались бы за право первого плевка.

– Передергиваешь, – хмыкнул из темноты Алва, и стало по-лесному тихо. «Заглянем напоследок к Франциску…» Напоследок! Ворон собирается возвращаться, он сделал то, за чем приходил – Иноходцу это лишь предстояло.

«Марианна умерла, Робер. Ошибка исключена – с баронессой были Пьетро и графиня Савиньяк…». Поющая вода приняла жемчуг, а Марианна умерла. Пьетро вывел женщин из горящей Нохи, а Марианна умерла. В предместье, на каких-то огородах, до которых у нее еще хватило сил дойти. Любовь и страх за любимых – та же понсонья, трогают сердце и ждут.

Шаги тонули в неубранных листьях, на черных ветвях каплями висели звезды, изредка светлыми пятнами сквозь ночь проступали статуи, но какие, с дорожки было не разобрать. В одиночку Робер искал бы усыпальницу долго, но Салиган, похоже, видел в темноте. Дукс вышагивал впереди, не забывая по своему обыкновению пороть чушь, но это не раздражало, говорит и говорит. Понимать Эпинэ даже не пробовал, подыскивая доводы, способные убедить Алву отпустить его попрощаться с Марианной, а Салигана – похоронить подругу детства по-человечески. Объясняться и просить Робер никогда толком не умел, в голове, будто горошины в погремушке, скакали обрывки мыслей, какие-то строчки и почему-то марш, который Иноходец и слышал-то всего раз. Бравурные такты вились вокруг, будто ренквахское комарье, не отгонишь.

– «Походная» Балинта.

– Что?

– Это «Походная» Балинта. Ее переделали в марш, и, судя по всему, неплохой. Странно, что вы не вспомнили, вы же в дружбе с Карои. «Оседлаю я коня, гейя-гей, помни, милая, меня, гейя-гей…»

– Лэйе Астрапэ!

– Можно сказать и так. Алаты не любят труб и барабанов, для праздника у них скрипки, для войны – голоса, да и ритм другой, в такт конскому аллюру.

– Похоже, со мной что-то не так. Я уже не первый раз пою, но совершенно этого не помню.

– Сейчас вы не пели.

– Но вы же слышали!

– Я не слышал. Вас год назад или что-то вроде того беспричинная жажда и жара часом не донимали?

Показавшаяся Закатом гайифская резиденция, ледяная вода, от которой невозможно оторваться, странные сны, кровь на руке…

– Один раз точно было, но я подумал, что гайифцы слишком сильно топят. Рокэ, это ведь то, от чего умер Адриан и что было с вами? Левий мне рассказал, только я не понял, что это и обо мне… Больным я себя не чувствую, но если вы что-то заметили, скажите. Не думайте, я умирать не хочу, но подготовиться обязан. Я слишком многих увел из Олларии без ничего, сюда им возвращаться нельзя, значит, нужно как-то устраиваться.

– Для этого у вас есть целый Бертрам.

– Вы о папеньке? – вмешался подкравшийся Валме, и фанфары в голове Робера окончательно заткнулись.

– Вы о папеньке?

– Мы об Алатском марше. – Морочить голову Алва умел всяко не хуже самого Марселя, но физиономия Эпинэ говорила сама за себя! – Маэстро можно поздравить. Заимствовать и при этом не портить трудней, чем хорошо сочинять самому.

– Разве? – Желаете музыку, будет вам музыка! – Когда тот же Гроссфихтенбаум войдет в моду, а он стараньями Елены войдет обязательно, появится куча гроссфихтенбаумчиков. Среди них, несомненно, будут приличные, но…

– Господа, – возглавлявший прогулку Салиган остановился перед какими-то кустами, – мы больше не одни.

Пару зеленоватых огоньков Марсель разглядел сразу.

– Это или кошка, – предположил он, – или не совсем.

– Занятная коллизия, – Алва присел на корточки, – спутники Леворукого отринули Олларию, следовательно, Врагу происходящее в ней неугодно, а то, что ему не нравится, должно радовать Создателя. При этом особо убежденные данарии теряют гонор у Старого парка, и в нем же мы впервые за день видим кошку. Вывод прямо-таки напрашивается.

– В Старой Барсине до сих пор живут кошки, – невпопад пробормотал Иноходец. – Трехцветные. Когда Левий… уходил, одна вылезла, он принял ее за Альбину. У него ведь была кошка.

– Мы были знакомы, – Рокэ медленно вытянул руку. – Если б из двух кардиналов мне предложили одного вернуть, вернулся бы Левий. Странно, не правда ли?

– Он жалел, что не смог вызвать у вас доверия.

– Смог… Вэдэ ак’и… Приза… Вэдэ…

Она вышла из кустов, поджарая маленькая тень с отливающими сразу аметистом и изумрудом глазищами, и медленно, очень медленно двинулась к негромко приговаривающему кэналлийцу.

– Вэдэ… Вэдэ ак’и… Эпинэ, узнаете?

– Что?

– Это Альбина. Полумаска, пятно у основания хвоста и второе – на плече.

– Я не запомнил пятен…

– Вы не пробовали умирать в кошачьем обществе. Кстати, давно хотел вам заметить, что умирать для других лучше сразу, неожиданно и как можно позже. Вэдэ ак’и, вэдэ…

Кошка – неужели в самом деле Альбина?! – уже обнюхивала руки приговаривающего человека. Она готова была в любое мгновение шмыгнуть назад в кусты, и Робер с Марселем замерли, боясь спугнуть тихонько мяукнувшую загадку.

– Второе, – разбил тишину Салиган, – желтоглазое. Господа, вы ушей и носов случайно не нарезали? На память.

– Путаете Бакрию с Нухутом? – Валме уже рылся в карманах. Сахар нашелся сразу, но кошкам сахар – что кэналлийцу пиво.

– Это вы путаете Нухут с Гайифой, – заржал дукс. Он был не из пугливых, то есть не боялся, что непонятные кошки удерут. – В Паоне по младости державной, пока на яд не перешли, резали всё и все, но мясца у нас в любом случае нет. Слышите, ребятки? Любите нас бесплатно или проваливайте.

Желтоглазое либо не поняло, либо вылезло не за подачкой. Оно было крупным, заметно крупнее Альбины, вроде бы не черным и со светлым пятном у горла.

– Рокэ, – отчего-то шепотом спросил Валме, – а ты в Нохе перед дуэлью не с ним … говорил?