занимаетесь? – Инесса вошла, держа в одной руке бокал с шампанским, в другой – сигарету.

– Потом договорим, правда? – попытался закончить неприятную беседу Шелестов.

– Да, да, конечно! Обязательно договорим! – Кирилл шагнул мимо него и Инессы, и пошёл к танцующим.

– Вы с ним сильно сцепились?

– Не волнуйся. – Антон взял ее за локоть. – Может, потанцуем?

– Что, прямо здесь? – она изумлённо посмотрела ему в глаза.

– Здесь начнём и в гостиной продолжим.

Она сдержанно кивнула.

Музыка по – прежнему, была протяжной и медленной. Таня сидела рядом с Гудковым на диване и улыбалась. Шишкин что-то горячо доказывал Маше и Вике.

От Инессы пахло шампанским и дорогой косметикой. Руки у нее были красивые, ногти на пальцах ухоженные. Она обвила его шею правой рукой.

– А ты настоящий кавалер! – широко распахнутые красивые глаза изображали восторг.

– Я всегда готов защитить честь красивой женщины, – улыбнулся он.

– И кулаками?

– При необходимости.

Она откинулась, держа его за шею.

– Что мне надо сделать, чтобы ты был моим кавалером, хотя бы на сегодня.

Он вдруг понял, на самом деле он гораздо пьянее, чем кажется.

– В общем-то, ничего! Я просто буду.

– Надеюсь, – она снова прильнула к нему. Ее волосы были мягкими и волнующими, и пахли морем.

– Держите меня, я выпивши! – хохочущий Шишкин уже вращал в танце повеселевшую Машу.

– А ты не испугался Кирилла? – произнесла Инесса. – Он очень не простой человек.

Антон пожал плечами.

– А мне-то, что до него? Полез бы со мною драться? Не реально.

– Нет, он бы не стал с тобой драться. Он мастер международного класса по биатлону.

– Хорошо стреляет?

– Очень хорошо.

– А ты откуда знаешь?

– Кирилл сын моей подруги и я бывала на его тренировках.

– А здесь-то, что он делает?

– Я его пригласила вместе с Татьяной.

– А Вика?

– А что, Вика? Вика одна, без кавалера.

– Так что, ты для меня её пригласила? Ну, ты даёшь! – Шелестов запрокинул голову назад и засмеялся. – Ты думала, что мне будет скучно?

– Ну, все-таки… – она сдвинула брови и вдруг лукаво заглянула ему в глаза. – А ты мог бы за меня убить?

Он снова улыбнулся:

– Думаю, дело до этого не дойдёт. Поверь мне, есть масса способов не доводить дело крайности… Извини, я на секунду.

На кухне горел свет.

Набранный номер Оксаны, не отвечал.

– Кому звонишь? – Инесса тихо вошла, осторожно прикрыв за собой дверь.

Шелестов положил трубку.

– Своей подруге.

Она подошла вплотную и слегка пошатнулась.

– И сколько девушек от тебя без ума? – опьянение придавало ей смелости.

– Да есть немного.

Неожиданно для него, Инесса взяла его ладонь и положила себе на теплое упругое бедро.

– А мне можно попроситься в эту компанию? – она мягко поцеловала его в губы.

– Ну, не знаю. Вечеринка закончится, и тогда посмотрим!

– Договорились! – Инесса отстранилась от него и также неслышно удалилось.

Антон снова поднял трубку.

Мужчины быстро захмелели, и девушки, потихоньку, стали собираться домой.

– Ничего посидели! – с изумлением посмотрел на часы Антон.

– Да, ладно, – нетрезво улыбнулся Гудков. – В кои-то веки нормальным мужикам удалось спокойно пообщаться.

– Представляю, какие опухшие рожи у нас будут завтра в кабинете Изверова, – вздохнул Шелестов.

– Нормально всё, прорвёмся! – Борька подмигнул. – Не с любимой на свидание: перебьется наш новый зам. по розыску.

– И все-таки пора разбегаться.

– Парни! Давайте «на посошок»! – Кирилл ловко подсел к ним, и, несмотря на то, что был сильно нетрезв, разлил по рюмкам виски.

– Так «на посошок» пьют перед дальней дорогой! – попытался возразить Борис.

– А это как фишка ляжет! Во всяком случае, у меня! – Антон

упрямо тряхнул головой и поднял рюмку.

Гудков некоторое время помолчал, потом прищурился и хлопнул Шелестова по плечу.

– Как ни странно, а ты прав, братишка. – И тоже тряхнул головой. – Будь, Антоха!

– Обязательно буду, братишка! – Они громко чокнулись, едва не разбив хрустальные рюмки, выпили, затем, не вставая со стульев, обнялись и тихо запели свою любимую песню Владимира Высоцкого.

«Кони привередливые»:

Вдоль обрыва, по-над пропастью, по самому по краю

Я коней своих нагайкою стегаю, погоняю…

Что-то воздуху мне мало – ветер пью, туман глотаю…

Чую с гибельным восторгом: пропадаю, пропадаю!

Чуть помедленнее, кони, чуть помедленнее!

Вы тугую не слушайте плеть!

Но что-то кони мне попались привередливые —

И дожить не успел, мне допеть, не успеть.

Я коней напою,

Я куплет допою —

Хоть мгновенье ещё постою

на краю…

У них здорово получалось петь дуэтом, и вскоре они вошли в такой раж, что, собиравшиеся было по домам девушки, вернулись в гостиную и стали слушать. А хозяйка дома обняла мужчин за плечи и осторожно начала подпевать. Антона и Бориса нисколько не смутило это вмешательство, и трио голосов зазвучало сильнее, заполняя квартиру.

Сгину я – меня пушинкой ураган сметёт с ладони,

И в санях меня галопом повлекут по снегу утром…

Вы на шаг неторопливый перейдите, мои кони,

Хоть немного, но продлите путь к последнему приюту!

Чуть помедленнее, кони, чуть помедленнее!

Не указчики вам кнут и плеть!

Но что-то кони мне попались привередливые —

И дожить не успел, мне допеть, не успеть.

Я коней напою,

я куплет допою —

Хоть мгновенье ещё постою

на краю…

Абсолютно пьяный Кирилл попытался вставить в песню пару куплетов тонким козлиным голосом, но Гудков пнул ногой по стулу, на котором тот сидел, и парень обиженно замолчал.

Молчавшие, до – селе, девушки постепенно стали подпевать, и скоро разудалая русская песня грянула во всю мощь молодых лёгких, стараясь вырваться из квартиры на волю, в дождливое апрельское утро, чтобы возвестить о приходе нового дня…

Мы успели: в гости к Богу не бывает опозданий.

Так что ж там ангелы поют такими злыми голосами?!

Или это колокольчик весь зашёлся от рыданий,

Или я кричу коням, чтоб не несли так быстро сани?!

Чуть помедленнее, кони, чуть помедленнее!

Умоляю вас вскачь не лететь!

Но что-то кони мне попались привередливые…

Коль дожить не успел, так хотя бы – допеть!

Я коней напою,

я куплет допою —

Хоть мгновенье ещё постою

на краю…

Ночь любви.

На улице, во дворе, на ночном ветру, тоскливо скрипели деревья. На экране электронного будильника зелёным цветом горели цифры, разделенные пульсирующей точкой. Было три часа ночи, ровно. Шлепая босыми ногами по паркету, Антон, не включая света, прошел на кухню и взял телефон. Набрав шесть первых цифр, остановился и, секунду помедлив, положил трубку. Постояв у окна, он прошел в ванную и, встав под обжигающий душ, старательно намылился каким-то импортным шампунем. Жесткая мочалка даже царапала кожу, но запах моря не исчезал.

Инесса проскользнула голышом мимо выходящего из ванной Антона и встала под душ. Он сначала остолбенел, а потом вернулся в не запахнутом халате и молча, стоял на пороге, наблюдая за тем, как струи воды, извиваясь и блестя на ярком свете, стекают по ее телу.

– Как она хороша, – подумал он, – настоящая чертовка, роковая женщина! Умная, грамотная и надо же, в таком возрасте, а тело, как у двадцатилетней девушки. Случайная встреча, и вот, я уже скоро буду в её постели. Чудны дела твои, Господи! Явилась из ниоткуда на мою голову и, наверное, исчезнет так же внезапно и бесследно. А не хотелось бы!»

Она бросила призывный взгляд через плечо и Шелестов, не долго думая, сбросив халат, присоединился к ней.

– Иди сюда! – ее рука скользнула по его телу и захватила уже вздымающуюся в боевую готовность скую плоть. Антон уже почувствовал, что