туалете еще и накурено дюже, а я задыхаюсь от излишнего количества дыма в помещении… которое еще же к тому же и не проветривают же специально, чтобы все же и все знали: что же там делают и что там происходит, что творится на самом-то деле… Будь то перемены или… нет.

Смерив его ничего не выражающим взглядом, как и склонив же голову к правому плечу с видом лишь интереса и понимания, София хмыкнула и скрестила руки под грудью без слов говоря же тем самым: «Да-да, уж я-то знаю, как именно и насколько же часто ты дышишь. Как сейчас же к примеру… и мне же в лицо. Не стыдно?».

— Точнее… — подсобрался тут же скомканно Святослав и, опустив взгляд в пол, прикусил нижнюю губу, осознав наконец, что это вот все ее никак не проняло и что она же ему так же не поверила. Ведь пусть он ни разу еще и не подтвердил это до конца действиями, проходясь только по поверхности данной темы и словами, таким образом лишь собирая сливки с нее, но и ни разу же так же не опроверг, — …собирался. Да! Но ты же еще… и я… Неважно, короче! Уже… И я пошел!

— Что скажут родители, когда узнают, что именно ты выбрал? — Вновь тормознула его брюнетка, но уже и без касаний, удерживая на месте только лишь одним хмурым взглядом.

— А что они скажут? «Учись дальше на своего экономиста-банкира! Пока ты еще живешь с нами — будешь соблюдать наши правила: никакого актера, а уж тем более певца в нашем доме как никогда не было… так и не будет. А иначе…». Пе-ре-ез-жать! — Перековеркав родительский голос, перебиваясь с одной на другого через раз и обратно, он грузно выдохнул и почти что всхлипнул, разводя обреченно руками в стороны. — И… то бишь… не куда-нибудь, а прямиком и… на улицу! Собака же, кем я для них и являюсь, как и сама уже видишь, а тем более еще и после же всего бездомная, должна жить только там.

— Ну… мил-друг-человек… знаешь что, ты мне этим всем тут велосипед в Америку не открыл! Естественно… как и любые родители… они были и будут за твое образование и… становление как личности. Перспективной личности — не забудем! — Сделала особый акцент на этом София и ко всему же тому подняла еще и свой правый указательный палец вверх вместе и с левой же такой кистью, указывающей на первую. — Кто ж из них сам… и своими же руками… отдаст свое же чадо… и на поруки-то чужому шоубизу?! Да и тем более… когда никого из этих… как и ни из тех… с твоих же опять-таки слов… еще не было в их семье! Они ж не знают — что это такое… и как в этом же всем помочь тебе… в случае же чего. Голова-то еще есть на плечах? Думать умеешь? Не забыл: ни ту, ни другое? Ну так подумай… и еще же… и ей!

— Ну вот я и… ей… думаю: «что решить и как об этом потом сказать?». Точнее: «как в этом и отказать — в помощи и если что?». Как им уже доказать, что: «я уже сам взрослый и вполне же вправе самостоятельно и за себя же самого решать. Как и принимать же решения и брать за них ответственность — так же сам и за себя»?

— А! То есть… — тихо прыснув со смеху куда-то себе под ноги, а даже и скорее пискнув-чихнув, будто бы и теми же все самыми сиреневыми лепестками своих цветов, не боясь и ассоциативного ряда в сторону Ханахаки, только лишь того, что и еще пара децибел и здесь будет весь университет, девушка откашлялась и покачала головой, взывая мысленно к чистоте озона и свежести скошенной травы, дабы избавиться от практических картинок того, о чем она только лишь хотела поведать и в теории, — …есть еще варик, что певческая или актерская деятельность прокатит, если ты просто устроишь забег ползком на коленках от ног одного к ногам другой и обратно за все праздники сразу и наперед в пользу именно этого — одного подарка?

— Тут вообще-то еще вопрос моей жизни дальнейшей решается… — сомкнул ладони между собой в молебном жесте Святослав, уже того и гляди готовый прямо здесь и сейчас исполнить ее не только недожелание-мечту, но и самую же что ни на есть перефантазию-воображение, правда и только лишь перед ней, но и ведь как бонус — сбалансировав и уравновесив все это лишь с нескольких слов-фраз: он, на коленях и в женском туалете. Вот была бы сцена и номер, если бы кто-то все же зашел к ним и увидел это со спины и не его — ее. На что София же, вновь представив же еще и это во всех красках и деталях, мелочах, вновь подавилась смехом. Но и тут же под внимательным и уже его строгим взглядом отвесила себе легкую оплеуху по губам с правой руки и по лбу же с левой, скрещивая же после обе под грудью и кивая, показывая же тем самым, что готова дальше и спокойно продолжать. — Давай серьезно, пожалуйста!

— Давай! — Тут же согласилась и пожала плечами она, добавляя про себя: «Чего б и да-нет, собственно?». Ведь чего уж они точно еще пока и нормально, полноценно не делали за все же это время вчера и сегодня, так это серьезно и что-либо. Хоть и столько же раз порывались. Но ведь и столько же по и именно разрывали. Что и пора было наконец это сделать и доделать. И как и с этой же самой мыслью и решительностью уже начать и сразу же закончить все это, так и покончить же с этим всем раз и навсегда, вместе с сочностью мякоти апельсина в гортани, кислотой зеленого яблока на языке и с соком лимона на его же кончике, она откинула свой рюкзак на пол к стене и слева от себя и выставила перед парнем, как и перед собой же свои руки, но и с раскрытыми только к нему ладонями. — Повторяй за мной…

— Зачем? — Не понял вновь и пока лишь зеленоглазый, но рюкзак все же откинул так же, как и она к стене, но и только лишь в правую ведь и от себя же уже сторону. Не решаясь же только пока поднимать руки ей и к ней же в ответ. Мало ли! Сколько ведь было уже