Гиммлер сбрил усы и снял пенсне, когда узнал, что фюрерпроклял его, лишил всех чинов и званий, объявил предателем и приговорил ксмертной казни.

— Вот он, результат дипломатической суеты Шелленберга,глупого трепа с этим надутым графом, — говорил Гейни, трогая свою голую верхнююгубу, — я всегда знал, что с аристократами лучше не иметь дел.

Это был странный юмор. Впрочем, раньше у Гиммлера вообщеникакого юмора не было. Он стал шутить только сейчас.

Переговоры с Бернадотом, многофазные, многочасовые,действительно не привели ни к какому результату. Заключенные, о которых шларечь, погибли. Буквально через день после встречи в Любеке оставшихся узниковпогрузили на баржи в торговом порту Любекской бухты и утопили в Балтийскомморе. Тысячи людей, прошедших через ад, до последней минуты надеялись, чтобудут жить.

Потом еще многие годы в рыбацкие сети попадали их останки.

Граф Беркадот свое обещание выполнил, предложения Гиммлерабыли переданы союзникам. Черчилль и Трумен отказались обсуждать с Гиммлеромвопрос о частичной капитуляции, заявили, что переговоры такого рода не могутвестись без участия Сталина и частичная капитуляция Германии невозможна. Толькополная, безоговорочная, на всех фронтах.

Информация об этом тут же просочилась в прессу, дошла доГитлера. Он был в ярости. Он кричал, что Гиммлер грязный предатель. У негослучился припадок, похожий на эпилептический. Люди, окружавшие его в бункере,испугались, что он умрет. Но нет, не умер. Ему оставалось жить еще три дня. Ондолжен был обвенчаться с Евой Браун и продиктовать свое политическое завещание.

Из Любека Гиммлер хотел вернуться в Берлин, но неполучилось. Уцелевшие дороги были забиты беженцами. Покружив по обломкамвеликого Рейха, рейхсфюрер повернул на север и осел с группой верных эсэсовцевво Фленсбурге, неподалеку от датской границы.

Оптимизм Гейни в эти дни превышал все разумные пределы.

— Мы должны выиграть время, — говорил он, — американцыначнут войну с русскими, и тогда им очень пригодятся мои отборные, верныедивизии СС, которые были, есть и будут главным гарантом освобождения мира откоммунистической заразы.

Не существовало уже ни дивизий, ни армий.

Гитлер в Берлине, разбитом, окруженном со всех сторонвойсками союзников, сидел глубоко под землей и часами мог двигать по картепуговицы, планируя атаки, наступления, победы. Гиммлер во Фленсбурге исходилрадужными пузырями планов своего будущего могущества. С детской гордостью онразевал рот, выворачивал щеку и демонстрировал всем ампулу с цианистым калием.Находиться с ним рядом было опасно. Едва ли не опасней, чем возвращаться вокруженный союзниками Берлин.

Отто Штраусу пришлось лететь по воздуху, пронизанному огнем,над пылающими развалинами немецких городов, прыгать с парашютом из подбитогосамолета, прорываться пешком сквозь колонну обезумевших беженцев; трястись вамериканском военном джипе, переплывать реки на баржах и паромах. Подобстрелами, под бомбами, по руинам, сквозь блокпосты союзников, он шел вперед,к городу, которого не существовало. Он был так занят и так измотан, что нечувствовал присутствия Василисы, не смотрел на часы. В эти последние апрельскиедни время сошло с ума. Минута вмещала сутки. Сутки равнялись десятилетиям.

Василисе было так же страшно, как когда она плутала потлеющему лесу и чуть не утонула в болоте. Вместе со Штраусом она кашляла отдыма, задыхалась от запаха гари и тлена, слепла от вспышек. В чужой реальностиона не могла почувствовать себя бесплотной и неуязвимой, и если рядом стреляли,ей казалось, пули и осколки летят в нее.

* * *

Пулевые отверстия у всех шести погибших обнаружили еще довскрытия. Кроме Гриши Королева удалось установить личности двоих, мальчика идевочки. Лица обгорели, но с помощью специальной компьютерной программы ихсравнили с фотографиями пропавших подростков. Девочка и мальчик, которые немогли жить друг без друга и собирались пожениться. Оля Меньшикова и СережаКатков.

Трое других так и остались неизвестными.

Позже на месте бывшего лагеря «Маяк» и вокруг него, в лесу,в болоте, было обнаружено еще три десятка неизвестных трупов, мужчин и женщин,в основном пожилых. Ни о ком из них не было подано заявлений от родственников изнакомых. Никто не числился в розыске. Ни у одного не было пулевых ранений.Если бы не количество их, погибших в одном месте, за короткий период времени,то причины смерти можно было бы счесть естественными. В каждом отдельном случаевскрытие показывало плохое состояние здоровья, больное сердце, разрушеннуюалкоголем печень, прокуренные легкие. Это были бомжи, алкаши, никому не нужныелюди. «Лютики».

Следствие тянулось долго, судебные заседания, закрытые иоткрытые, еще дольше. Было много шума, статей в прессе, сюжетов по телевизору.Но это все потом. А пока следователь Лиховцева сидела, сжав ладонями виски таксильно, что наружные уголки глаз опустились вниз. Глаза были красные и мокрые.

Завтра утром Зинаиде Ивановне предстояло сообщить родителямпогибших детей о том, что их нашли. Приглашать для опознания матерей и отцов,присутствовать при опознании, отвечать на вопросы, произносить бессмысленныеслова утешения, когда утешить невозможно.

Она говорила тихо, медленно и невнятно. Под языком у неетаял шарик нитроглицерина. Сане приходилось напрягаться, чтобы услышать ее.Несколько минут назад он говорил по своему мобильному с Витей Королевым, братомГриши, и тяжело врал, что пока ничего не известно.

— Вы были там? — спросил Витя.

— Туда отправилась группа специалистов. Они работают. Неволнуйся, ложись спать.

— У вас голос какой-то механический.

— Я просто очень устал. Успокойся, успокой маму и ложись. Тыпонял? Как только будет что-то известно, я позвоню.

— А если ночью?

— В любое время.

— Обещаете?

— Обещаю.

— Поклянитесь!

— Не буду.

Он нажал отбой и вернулся к разговору с Лиховцевой.

— Когда ты отвез к Дмитриеву свою Мери Григ, ты должен былостаться там, с ними, — повторила Зюзя уже в третий раз.

Арсеньев не стал ей напоминать, что она сама приказала ему«пулей оттуда в прокуратуру».

— Нельзя, преступно в моем возрасте продолжать работать. Ястарая тупая баба, ничего не соображаю.

— Перестаньте, Зинаида Ивановна, вам требовалась информация,которой только я владею. Поэтому я вам нужен был здесь.