владеют имением с 1826 года и не выделили меня под тем предлогом, что имение не было разделено между Булгаринами и Парчевскими[1908]. Я ждал этого раздела 6 лет! Сейчас я слышал, что собираются приступить к разделу и что для этого назначены судьи из 2-го департ[амента] Главного виленского суда. Правда ли это? Как обстоят дела? – Я написал адвокату Лагевницкому, которого когда-то знал в Вильно, но видно, что он разбогател и загордился, потому что не отвечает.

Будь добр, дорогой Миколай, узнай поподробнее, как обстоит дело с разделом завещанного имения Яновской между Булгаринами и Парчевскими и приступят ли к разделу в ближайшее время. Поговори с просвещенным и честным адвокатом, если такие есть на свете, не нужно ли мне войти с просьбой и предъявить мою запись на 50 хат, прося при этом, чтобы их выделили при общем разделе. Мокшецкий показался мне хорошим и честным человеком. Поговори с ним и напиши мне, когда именно начнут делить и как, и поделят ли они одновременно в Литве и Белоруссии. Благодарна тебе будет вся моя семья, включая Болеславека.

Я прикупил к Карлову другое имение на берегу Эмбаха[1909], и если бы я мог что-нибудь получить от этого раздела, это бы мне очень помогло. Жду твоего ответа, как евреи Мессии!

Я живу как обычно. Летом хозяйствую на земле – зимой еду в Петербург. Сейчас пишу два романа[1910]. Еще статьи отправляю в «Пчелу». – Время течет, жизнь летит, а мировые дела не слишком интересуют. Одна радость – сынок!

Достойной супруге[1911] твоей целую ручки и ножки и выражаю почтение от себя и от своей жены. Деток целую. Напиши, много ли у тебя детей.

Не поедешь ли ты когда-нибудь в Петербург? Езжай в Дерпт. Карлово в 80 шагах от города. Тебя встретят братские поцелуи и искренняя радость.

Что делает Смоковский? – Правда ли, что он бросил живопись и хочет стать доктором медицины?[1912] Не надумал ли он изучать медицину в Дерпте? Дом мой для него открыт. Скажи ему, что будет у меня как сын. Пусть приезжает.

Дорогой Миколай, сердечно тебя целую и прошу не забывать о верном друге Тадеуше Булгарине

1 июля 1833

из Дерпта[1913].

Письмо И. С. Менжинскому

Иосиф Степанович Менжинский – единоутробный брат Булгарина (мать Булгарина в первом браке была замужем за помещиком Степаном Менжинским); ротмистр Польского конного полка (1801), в 1808–1817 гг. служил в Лубенском гусарском полку (участник войн с наполеоновской Францией, с 1809 г. майор), потом вышел в отставку.

Друг и брат Иосиф!

Уезжаю, не простившись с тобою, будучи убежден, что ты извинишь меня, как человека, обремененного делами. Будем друзьями! Ты дал мне слово приехать в Карлово. Уверяю тебя, что отдохнешь душой. Я сам свезу тебя в Бальдон[1914]. Рекомендую тебе моего сотрудника Николая Алексеевича Иванова из Дерпта, образованного молодого человека[1915]. Он желает познакомиться с тобою. Будь любезен к моему «Чухину»[1916]. Греч любит только карикатуры, так что «Чухин» ему понравиться не может. Будь добр, прочти и речь заодно. D’apres ma conviction intime[1917], – в этом моем романе более всего философии и познания людей, хотя без карикатуры. Ради дружбы, умоляю: прочти и дай свое заключение. Выругай, но прочти. Бей, но выслушай. Не теряя уважения к тебе, я принужден сказать, что Смирдин весьма большой олух, а более того, лгун и пройдоха. Если б не ты, я его бы с грязью смешал; иными словами: он сначала всем говорил, что я требую от него 1500 руб. за статью, запрещенную цензурою. Ничего подобного я никогда и не думал. Теперь, сосчитавши, он лжет и городит, что я ему должен 600 руб. за книги!!! Правда, у меня есть его старые для работы, которые сейчас по приезде домой отошлю. Будь добр, сделай так, чтоб он не лгал на меня и не оскорблял меня своим глупым языком. Это и есть благодарность, в которой он меня так много раз уверял. Ради Создателя, пусть он меня оставит в покое. Я забуду все, что было. Можно ли так поступать с людьми, которые вынесли его на своих плечах? Уведоми о нашем предприятии[1918]. С остальным устрой так, чтобы вместе что-нибудь нарисовали и издали. Успех будет колоссальный. Братски целую тебя и прошу быть со мною прямым и откровенным; ты знаешь хорошо, что я тебя люблю и, с первого дня знакомства, чувствую к тебе какое-то влечение. Наши характеры иногда, подобно котам, сталкиваются между собою, но уверяю тебя, что, если б тебе нужен был человек, готовый жертвовать для тебя собою, ты бы на свете не нашел никого другого, кроме истинного твоего друга Булгарина

P. S. Тысячу поклонов твоей супруге.

20 декабря 1835

Письма Н. И. Шенигу

Николай Игнатьевич Шениг (1797–1860) был уроженцем Орловской губернии. Он воспитывался в доме богатой помещицы А. Н. Зиновьевой (урожденной Юшковой), которая, будучи бездетной, завещала ему все свое состояние. С 1813 г. он учился в Школе колонновожатых (окончил в 1815 г. и был произведен в офицеры). Потом служил в канцелярии генерал-квартирмейстера Главного штаба (в 1821 г. имел чин поручика, с 1822 г. – штабс-капитан и майор Свиты по квартирмейстерской части, с 1825 г. управлял 1-м отделением канцелярии генерал-квартирмейстера Главного штаба и одновременно преподавал русский язык и военный стиль в Школе колонновожатых). Он участвовал в Русско-турецкой войне 1828–1829 гг., в частности в осаде Варны. В 1829 г. вышел в отставку в чине полковника и поселился в своем имении в сельце Духово (близ города Остров Псковской губернии). В 1842–1844 гг. служил в Дерпте помощником попечителя Дерптского учебного округа Е. Б. Крафстрема. Впоследствии – предводитель дворянства Островского уезда Псковской губернии (1853–1858 и 1859–1861).

Шениг оставил интересные воспоминания, опубликованные в «Русском архиве» (1880. № 11/12. С. 267–325; 1881. № 1. С. 238–244), в которых идет речь о поездке в свите Александра I в Таганрог в 1825 г. и о смерти Александра I, о Школе колонновожатых, А. А. Аракчееве, М. М. Сперанском, М. Л. Магницком, А. О. Корниловиче и др.

1

Почтеннейший Николай Игнатьевич!

L’homme propose, Dieu dispose[1919]. Вы, может быть, заметили вчера, что жена моя[1920] была нездорова. Она не едет в Саракус[1921], а без нее я не могу везти Вас, по важной причине, что там не будет обеда. Сам скачу я на почтовой тележке, с куском жаркого в картоне[1922], ибо в Саракусе ждет меня демон Розен[1923]. Надеюсь, что на будущую весну буду