class="p1">Среди таких забав должны были происходить приготовления к дальнейшим военным действиям под Ригой. Август очень рассчитывал на московскую помощь и ждал выступления царя, которое согласно договору предполагалось начать не позже апреля 1700 г., когда в Москве надеялись уже заключить мир с турками. Известия о событиях в Москве привозились в Варшаву приезжавшими туда людьми и получались только через три недели после этих событий. Вследствие этого возникало множество неверных слухов и неправильных толков, преждевременность которых еще увеличивалась нетерпением, с каким в Польше ждали выступления Москвы. По реляциям Судейкина видно, что слухи о 30 000 московского войска в Лифляндии и о 80 000 на границах Ингрии и Карелии носились еще тогда, когда московские войска благополучно стояли в Москве. В Варшаве говорили, что царь обещал послать 60 000 человек под Ригу, что сам он своею особою идет под Нарву и под Ригу[728]. Единственным источником верных вестей из Москвы мог быть только русский резидент. 18 апреля король присылал к Судейкину одного за другим сначала полковника Паткуля, а затем своего духовника Воту. Паткуль спрашивал, где находится царь, заключен ли уже мир с турками и посланы ли московские войска к Нарве и в Лифляндию. Резидент на первый из этих интересовавших короля вопросов дал чисто формальный, шаблонный ответ, что великий государь находится на своих великих и преславных Российского царствия государствах в царствующем граде в Москве в добром здравии, тогда как Петр был в то время еще в Воронеже, а на вторые два вопроса о мире с турками и о русских войсках под Нарвою отозвался неведением и неполучением известий из Москвы. Надо сказать, что он на редкость был неосведомлен о московских делах. Посольский приказ держал его совершенно без известий, на что он неоднократно жаловался в Москву, указывая, что его неосведомленность возбуждает при польском дворе и недоверие, и насмешки; паны ему говорили: «Зело-де мы удивляемся, что ты здесь живешь при дворе королевского величества на резиденции, а ведомостей-де никаких с Москвы чрез почту у себя не имеешь, а почта-де бывает звычайная по вся недели. А у иных-де резидентов всякие ведомости чрез почту бывают непрестанно»[729]. И Паткуль, приехав 18 апреля, выразил ему удивление от имени короля по тому же поводу: король весьма удивляется, «что к нему, посланнику, из Москвы ведомости никакой нет». Когда в Москве был на резиденции Карлович, через него король получал частые известия. Впрочем, вскоре король на место Карловича посылает в Москву на резиденцию генерал-майора Лангена. Ланген действительно в начале июня выехал в Москву. С теми же вопросами приезжал к Судейкину и духовник Вота, но должен был вернуться с таким же ответом. От Воты резидент мог разузнать гораздо больше, чем Вота от него. Духовник на вопросы Судейкина сообщал, что король после сенатус-консилиума, который состоится в Варшаве с 10 мая по новому стилю, отправится под Ригу, куда наперед поедет генерал Флемминг с дополнительными саксонскими войсками. О числе конного и пешего войска под Ригой, чем интересовался Судейкин, Вота точных сведений дать не мог, но заметил, что если уже царские войска стоят теперь под Нарвой и идут в Лифляндию, то шведам будет «не без страху». Если же царских войск под Нарвой еще нет, то саксонским войскам будет «не добро», потому что шведский король идет под Ригу со многим войском. О помощи саксонцам от поляков говорят разно, разве что решится на сенатус-консилиуме. К царю от короля посылается герцог де Кроа с набранными им знатными офицерами[730].

10 июня Паткуль опять был у Судейкина за вестями и в свою очередь сообщил ему, что король вскоре отправится на театр военных действий через Литву, где ему было бы желательно видеться с царем, двигающимся, как думали в Варшаве, в Лифляндию. Действительно, король выехал из Варшавы, направляясь к Риге, 22 июня. В начале июля отправился туда же Судейкин, получивший из Москвы предписание быть при короле в его лагере[731]. В отписках в Посольский приказ он сообщает происшествия и свои наблюдения по дороге. Официально Польша в войне не участвовала, но не возбранялось желающим полякам наниматься в армию за плату в качестве жолнеров. Таких жолнеров Судейкин встретил по дороге в Гродно, куда прибыл 6 июля; они произвели на него самое жалкое впечатление: «…которые жолнеры из Варшавы немногие похотели ис платы итить под Ригу до обозу, дорогою бредут человек по пяти и по шести и по десяти зело непорядочно, и то самые убогие, чуть что не наги и босы. А у иных, кроме дубинок, в руках ружья нет. А платы обещали им дать, кто из них придет в обоз». 11 июля он приехал в Вильно. Здесь в тот же день приходил к нему игумен виленского православного монастыря Сошествия Св. Духа Исаакий с братиею и с некоторыми православными людьми и с великим плачем жаловались на гонение от иезуитов, которые держат православных людей в тюрьме на цепях, принуждая их к унии, и просили содействовать освобождению заключенных. На другой день Судейкин передал эти жалобы литовскому гетману Сапеге, и тот сделал распоряжение освободить их. Русский посланник в Польше становится силою, на которую возлагает надежды православное население и от которой оно начинает ожидать помощи и защиты. Такое значение он будет иметь в течение всего XVIII в., вплоть до разделов Польши. Продолжая путешествие, Судейкин прибыл в королевский обоз под Ригу 21 июля[732].

В обозе он был внимательным наблюдателем всего происходящего. Оправившись от постигшей его на дороге болезни, он 28 июля представился королю. Король жил в мещанском доме в садах на правом берегу Двины. Ежедневно он производил рекогносцировки, так как предполагался «промысел», т. е. штурм, Риги. «По вся дни королевское величество ездит, — доносил Судейкин в Москву, — и зело старание имеет, откуды б способно было учинить над городом воинский промысел». Он застал его только что возвратившимся с такой поездки перед началом мессы. От посланника не укрылось, что король, слушая мессу, «якобы печален был, а воевода иноврацлавской, говоря между собою с референдаром, пожимал плечами». Дела под Ригой шли действительно так плохо, что королю можно было быть печальным, слушая мессу, а придворным пожимать плечами, смотря на короля. Войска, чтобы взять город, было недостаточно, денег на уплату жалованья не хватало. 29 июля у посланника были два казака, приехавшие под Ригу от казацкого полковника Палея, которого Август звал на службу под Ригу[733]. Казаки были присланы Палеем осведомиться предварительно о положении дел