Авторы доклада Комиссии Уоррена сами загнали себя в угол, где им пришлось столкнуться с тем, что слишком много Освальдов одновременно совершали слишком много вызывающих подозрение действий. Если Освальд, «как известно», находился в Мехико и вызывал подозрения, посещая русское и кубинское посольства{1133}, то кем же был другой Освальд, который в то же самое время вызывал подозрения на стрельбище в Далласе, где просил отрегулировать оптический прицел своей винтовки?

Авторы доклада искали запасной выход из угла с двойниками-Освальдами. В попытке внести ясность они заявили, что, когда 10 ноября Гарланд Слак видел того же напоминающего Освальда человека, которого видел Малкольм Прайс, на сей раз стреляющего из винтовки в Sports Drome, «имеется убедительное доказательство того, что 10 ноября Освальд находился в доме Пейнов в Ирвинге и не покидал его, чтобы отправиться на стрельбище»{1134}. Итак, в Sports Drome на самом деле был не Освальд. Но если Ли Харви Освальд действительно вместе с женой и дочерьми находился у Пейнов, кем тогда был двойник Освальда, который в то же самое время, за 12 дней до убийства Кеннеди, снова стрелял по мишеням на далласском стрельбище?

Спустя неделю тот же двойник Освальда привлек к себе внимание в Sports Drome, намеренно и неоднократно стреляя по мишени другого человека, а когда тот возмутился, смерил его холодным взглядом. Кем был этот провокатор, выглядевший как Ли Харви Освальд? Почему он так старался, чтобы его заметили, вел себя вызывающе и «расстрелял все патроны» на далласском стрельбище всего за пять дней до того, как кортеж президента должен был проехать мимо рабочего места настоящего Ли Харви Освальда?

Более важным, чем установление личности имитатора, был вопрос о том, кто стоял за его провокационными поступками. Кто курировал двойника Освальда? Комиссия Уоррена никогда не задавалась этим вопросом. Она просто отмахнулась от того факта, что человек, похожий на Освальда, демонстративно практиковался в стрельбе из винтовки с оптическим прицелом на далласском стрельбище в течение двух месяцев, предшествовавших покушению. Хотя «практиковавшийся в стрельбе из винтовки Освальд» и «Освальд в Мехико» каждый по отдельности работали на основанную на косвенных доказательствах версию правительства о вине Ли Харви Освальда, оба они пересекались по времени, и выходило, что с Освальдами перебор. Освальдов, обеспечивавших компромат на Ли Харви Освальда, оказалось больше, чем доклад Комиссии Уоррена мог использовать или даже объяснить{1135}.

Как Ли Харви Освальда подставляли в качестве исполнителя, так и Советский Союз, вместе с его менее сильным союзником, Кубой, подставляли в качестве заказчика, изображая как империю зла, стоявшую за убийством президента. Все это на самом деле были образы реальных заговорщиков, но сознательно разработанные образы, искусно преподнесенные американским гражданам. Блестяще разработанный сценарий убийства Кеннеди, сцена за сценой разыгрывавшийся до смертельного финала, основывался на нашей манихейской теологии холодной войны. После полутора десятков лет систематической пропагандистской обработки американское общество привыкло к демонизации коммунизма и поверило, что безбожники-коммунисты, вооруженные атомными бомбами, представляют абсолютное зло, противостоящее Богу и демократическому Западу. В контексте такой дуалистической теологии родного президента, искавшего мира с врагом, могли безнаказанно убрать тайные агентства его полицейского государства. Разведывательные органы США, координируемые ЦРУ, осуществили убийство президента по пропагандистскому сценарию, который проецировал имманентно присущее заговору зло на наших противников в холодной войне. Советский Союз, чей лидер стал тайным партнером Кеннеди в миротворческом процессе, должен был оказаться главным козлом отпущения.

Советское посольство в Вашингтоне получило 18 ноября 1963 г. неряшливо напечатанное, пестревшее ошибками письмо, отправленное 9 ноября из Далласа. Письмо было подписано «Ли Х. Освальд». Время для доставки письма было выбрано не случайно. Содержание письма делало его пропагандистской бомбой в холодной войне. Взорвать бомбу должно было убийство президента Кеннеди. В контексте произошедшего в Далласе четыре дня спустя письмо создавало впечатление, что Советский Союз организовал заговор с участием Освальда, чтобы убить президента США. В частности, три абзаца возлагали вину за убийство на русских.

Первый абзац гласил: «Настоящим сообщаю вам о событиях современи [так в оригинальном тексте] моих встреч с товарищем Костиным в посольстве Советского Союза в Мехико, Мексика»{1136}.

Под «товарищем Костиным», как отмечалось в докладе Комиссии Уоррена, «несомненно, подразумевался Костиков»{1137} – Валерий Владимирович Костиков, сотрудник КГБ, работавший под дипломатическим прикрытием консулом в советском посольстве в Мехико. Как мы видели, Костиков был не простым агентом КГБ. Согласно Кларенсу Келли, возглавлявшему ФБР с 1973 по 1978 г., Валерий Владимирович Костиков являлся «офицером, отвечавшим за подрывную деятельность в Западном полушарии – в том числе и прежде всего за убийства»{1138}. Он был, по словам Келли, «самым опасным террористом КГБ, прикомандированным к этому полушарию!»{1139}