– Мы боялись, что ты застрянешь в Шимле, – добавила Роза. – Наверное, тебе там было одиноко. – Она посмотрела на Виву, как бы говоря: ну давай, расскажи.

Но Вива все еще не могла говорить об этом. Она чувствовала себя ошеломленной и беззащитной, словно человек, который сломал ногу, и теперь ему нужно придумать, как он будет ходить.

Пальцы Розы сжали ее руку.

– Все нормально, – мягко сказала она. – Если тебе не хочется, то и не говори.

– Я не пытаюсь казаться загадочной, – через силу улыбнулась Вива. – Обещаю, что расскажу. Но позже.

– Я понимаю.

Потом они молча стояли и любовались птицами, летавшими на фоне красного неба. Мужчины мчались по длинной стороне поля.

Роза улыбалась.

– Индия кажется мне иногда самым волшебным местом на земле, – заметила она, когда они входили на конный двор. – Честное слово, Вива, ты скучала бы без всего этого? Даже несмотря на неприятности.

– Нет. То есть да. – Вива слушала ее невнимательно и не сразу нашлась с ответом. – Я не знаю. – Она немного волновалась. Что за сюрприз устроили ей девчонки?

Они подошли к конюшням. Там все было красиво и опрятно: свежая побелка на стенах, недоуздки на медных крюках возле денников, свернутые в аккуратные кольца веревки. Там было мирно: лошади хрумкали сеном, метлы с тихим свистом мели двор.

Два крошечных шетландских пони тянули шеи над дверцами денника и ржали. Тори сказала, что их привезли морем из Ирландии с Дублинской конной выставки, где они были призерами, для одного из сыновей махараджи, но мальчишкам больше нравятся их игрушечные автомобили и они почти не ездят верхом. Бедные лошадки страдают от одиночества.

– Какая ты сентиментальная, – пошутила Роза. – Они что, сказали тебе об этом?

– Я просто чувствую это, – ответила Тори и добавила: – дело в том, что я знаю лошадиный язык.

Краски заката сделались темнее, и теперь уже дюжина розовых лошадей с любопытством глядела на них через дверцы, розовые голуби кружили над их головой.

– Что за вечер! – воскликнула Роза. – Давайте завтра еще до завтрака прокатимся верхом.

В глазах Тори светился восторг.

– Как я рада, что не забыла его заказать, – сказала она.

Роза засмеялась. Они с Тори принялись читать вслух имена лошадей на латунных табличках: Джезри, Треже, Рут, Санья. В последнем деннике за железными прутьями стоял красивый черный арабский жеребец, бешено сверкал глазами и бил копытом по цементному полу. Ему вся эта суета нравилась не больше, чем Виве.

Тори ходила взад-вперед, что-то говорила одним лошадям, угощала кусками сахара других.

Потом она остановилась. Повернулась к Виве.

– Наступает тот час, Вива, – объявила она. – Смотри и слушай.

Вива слышала лишь легкий звон в ушах, хруст сена на зубах лошадей да свист метелок.

– Синие сумерки, – сказала Роза.

– Пора тебе спать.

– Еще не пора, потому что… – Тори закрыла Виве глаза ладонями, – …здесь есть сюрприз для тебя. – Она подтолкнула ее к двери конюшни. – Погляди, – тихо шепнула она ей на ухо. – Он все-таки здесь.

У Вивы дрогнуло сердце в груди, в ушах зазвенело, но когда она заглянула в денник, у нее была только секунда, чтобы овладеть своим лицом.

Там был жеребенок. Всего лишь жеребенок – еще не совсем оправившийся после рождения, он лежал недалеко от кучки коричневой от запекшейся крови соломы. Над ним стояла довольная кобыла с мокрым хвостом и влажными боками.

Всю дорогу сюда, светясь изнутри, взбудораженная закатом, она представляла себе – ох, теперь уже не важно, – что он все-таки будет здесь, что она сможет поговорить с ним, рассказать ему про Шимлу и про новые факты, которые она там узнала. Она сгорала от желания избавиться от всей этой новой информации. Она чувствовала, что он выслушает ее, что он все поймет, что она будет прощена, а потом они все вместе весело встретят Рождество. Глупо, глупо, глупо.

Есть жизнь такая, как она есть, и есть жизнь такая, какие мы есть, и она всегда путала то и другое.

Жеребенок был буланый, с большими темными глазами и смешным хвостом, похожим на пуховку. Она заставила себя улыбнуться ему, потому что ее подруги – какими юными они казались – взялись за руки и прыгали от восторга.

Он встал на ноги, затопал к ним и обнюхал их руки; они погладили его маленький нос и сказали, что он бархатный.

– До этого кобыла потеряла жеребенка, и теперь она счастлива, – шепнула Тори. – А она очень породистая – Тоби говорит, что родословная жеребцов прослеживается веками.

Вива заставила себя сосредоточиться. Если она сейчас заплачет, то уже не остановится, и ее позор будет полным.

Тонкие ножки жеребенка задрожали. Мать подтолкнула его носом и тихонько заржала. Он спрятался за ней, а когда начал сосать, кобыла направила на них странный взгляд, полный гордости и угрозы. «Мой, – казалось, говорила она. – Мой, мой, мой. Любуйтесь, но не подходите близко».

– Он родился прошлым вечером, – сообщила Тори, – и самое странное, что вчера днем мы ездили на его матушке Турмалин – так ее зовут – на верховую прогулку. Никто из нас вообще ни о чем не догадывался, конюхи тоже – не было никаких признаков. Потом, уже поздно вечером, я пришла угостить ее яблоком и увидела огромный шар – он вылезал у нее из попы, ну, не совсем попы, но вы понимаете, что я имею в виду.

– Это было страшно? – спросила Вива и тут же почувствовала толчок в бок. Ее собственные ноги дрожали почти как у жеребенка. Глупо, глупо. Глупо. Хватит, надо перестать думать о нем.

– Нет, мы совсем не испугались. – Тори странно смотрела на нее.

– Нам повезло, потому что с нами был профессионал. – И тут Вива почувствовала, как ногти Розы вонзились в ее ладонь. Она оглянулась – и увидела Фрэнка.

И тогда она сделала нечто, настолько не похожее на себя, что подруги потом долго дразнили ее. «Ты!» – закричала она, обхватила его за шею и неистово прижала к себе, а потом разрыдалась. Просто при этом волшебном освещении он показался ей таким великолепным, таким красивым, самым красивым на свете, что она не смогла себя остановить. Иногда ты делаешь что-то так быстро, что это пугает тебя. Твой разум даже не пытается это понять.

На нем был его видавший виды полотняный костюм; он улыбался ей и качал головой, словно тоже не мог этому поверить.

Господи, спасибо, думала она, уткнувшись ему в плечо. Спасибо, спасибо, спасибо. Фрэнк тоже обнял ее, и она еще немного всплакнула.

А потом все рассмеялись, потому что Турмалин стала бить копытом и загораживать от них жеребенка.

– По-моему, мы пугаем лошадей, – сказал он и улыбнулся Виве. Ей показалось, что у нее сейчас лопнет сердце от счастья.