– Какого дьявола? – едва переводя дух, прорычал он. – Вы не у себя дома!

Дверь за его спиной таинственным образом подалась назад. Не ожидавший этого, Бим нелепо взмахнул руками, пошатнулся и едва не растянулся навзничь, рухнув за порог. Посреди комнаты замер, не в силах сдвинуться с места, его лаборант… а по полу полз в сторону двери плоский металлический ящичек вроде большущей коробки из-под печенья. Едва в дверном проеме показался Тироль, ящичек пулей метнулся к нему, блеснув в свете ламп, прыгнул к старику на руки, и тот, развернувшись, заковылял обратно, в приемную.

– Что это? – выдохнул с трудом очнувшийся от ступора лаборант.

Бим, пропустив вопрос мимо ушей, бросился за Тиролем.

– Эй! А ну стоять! – в бессильной ярости завопил он вслед старику.

– Те… телевизор, – пролепетал его лаборант. – Это же тот телевизор… стоял себе смирно, и вдруг как побежит…

II

Электромеханические хранилища данных в штаб-квартире Внутренней полиции работали на износ.

Пошаговое сужение круга подозреваемых при всей своей утомительной монотонности требовало немалого времени. К трем часам ночи коридоры и кабинеты практически опустели: большая часть служащих разъехалась по домам, спать. Во мраке ползали из угла в угол несколько электромеханических полотеров и пылесосов. Жизнь продолжалась в одном-единственном месте, а именно в канцелярии архива. Сидя за столом, Эдвард Эккерс терпеливо дожидался результатов – во-первых, поступления новых сигнатур, а во-вторых, завершения их обработки аппаратурой архива.

По правую руку от него несколько рядовых полицейских коротали время за безобидной азартной игрой вроде затейливой лотереи и стоически ждали отправки на задержание. Линии связи с квартирой Хайми Розенберга не освобождались ни на минуту. За окном, посреди темной улицы, полыхал неоновыми огнями призыв «ВЫДВОРЕНИЯ – ДОЛОЙ!», а Гарви Гарт, так и не покинувший своей агитбудки, бормотал, бормотал прямо в уши всем окружающим. Поток прохожих практически иссяк, однако Гарт не сдавался. Казалось, с усталостью он незнаком.

– Вот психопат-то, – раздраженно буркнул Эккерс.

Жестяное, негромкое, брюзжание Гарта достигало среднего уха даже здесь, на высоте шести этажей.

– Может, взять его? – предложил один из занятых игрой копов. Хитроумная игра велась по правилам, завезенным с Центавра III. – Оформить задержание, лицензию на уличную торговлю отобрать – и дело с концом.

Порой, когда Эккерсу было решительно нечем заняться, он составлял и оттачивал нечто вроде обвинительного заключения в адрес Гарта вкупе с развернутым анализом его психических отклонений. Внушавшая небывалое чувство всесилия, игра в психоаналитика доставляла ему особое, ни с чем не сравнимое удовольствие.

ГАРТ, ГАРВИ

Ярко выраженное обсессивно-компульсивное расстройство. Отводит себе роль идеологического анархиста, противостоящего правовой системе и общественному строю в целом. Рациональные доводы подменены повторением набора ключевых слов и фраз. Вся жизнь подчинена навязчивой идее: «Долой систему выдворения». Закоренелый фанатик, вероятно, маниакального типа, поскольку…

На этом Эккерс оборвал фразу, поскольку в структуре маниакального типа на самом деле не разбирался совсем. Ладно, анализ и без того просто великолепен и однажды наверняка превратится из его домыслов в официальное заключение медиков… и вот тогда-то назойливому бубнежу под окнами уж точно настанет конец.

– Страсти кипят, – монотонно зудел Гарт. – Система выдворений в великом смятении… настал момент кризиса!

– С чего бы вдруг «кризиса»? – в полный голос спросил Эккерс.

– Все ваши машины гудят без умолку, – откликнулся Гарт с мостовой. – Полиция в грандиозном волнении. Еще до восхода солнца чья-то голова упадет в корзину…

Голос его зазвучал тише, утратил отчетливость.

– Интриги… убийства… трупы… полиция сбилась с ног… прекрасная дама таится в тени за кулисами…

Эккерс прибавил к анализу новый, расширяющий и уточняющий заключение пункт:

…выдающиеся дарования Гарта искажены маниакальным чувством собственной «избранности». Сконструировавший новое, весьма остроумное средство связи, Гарт видит лишь его пропагандистский потенциал, тогда как изобретенный им механизм трансляции звука на внутреннее ухо мог бы принести немало пользы Всему Человечеству.

Изрядно довольный собой, Эккерс поднялся на ноги и подошел к столу техника-архивариуса.

– Как дела? – спросил он.

– Вот последняя сводка, – отвечал техник. Подбородок его окаймляла грязно-серая полоса отросшей щетины, глаза покраснели от недосыпа. – Круг постепенно сужается.

Усаживаясь на место, Эккерс от всей души пожалел о прошлом, о временах всемогущества дактилоскопии. Увы, теперь отпечаток пальца можно было безуспешно искать месяцами: способов удаления либо искажения папиллярных узоров с тех пор изобретены тысячи. Установить личность преступника по одной-единственной сигнатуре стало невозможно. Теперь для этого требовался синтез, совокупность установленных признаков.

1) образец крови (группа 0): 6 139 481 601 чел.;

2) размер обуви (11½): 1 268 303 431 чел.;

3) курит: 791 992 386 чел.;

3a) курит (трубку): 52 774 853 чел.;

4) пол (мужской): 26 449 094 чел.;

5) возраст (от 30 до 40 лет): 9 221 397 чел.;

6) вес (200 фунтов): 488 290 чел.;

7) фрагмент ткани одежды: 17 459 чел.;

8) тип волос: 866 чел.;

9) владение использованным оружием: 40 чел.

Изо всех этих данных складывался вполне отчетливый, живой образ. Казалось, убийца предстал перед столом Эккерса собственной персоной. Еще не старый, несколько грузноватый человек, предпочитающий сигаретам трубку и носящий костюмы из немыслимо дорогого твида… вот какая картина складывалась из девяти ключевых сигнатур. Десятого пункта в перечне не было, так как пригодных для идентификации преступника данных больше не поступало.

Согласно последнему донесению, квартиру обыскали до последнего уголка. Теперь исследовательскую технику перебрасывали наружу.

– Еще бы одну, и дело в шляпе, – подытожил Эккерс, вернув сводку архивариусу.

Обнаружится ли на месте еще одна, десятая сигнатура, и, если да, скоро ли? Об этом пока оставалось только гадать.

Чтобы убить время, Эккерс взялся за телефон, позвонил жене, но вместо Эллен трубку снял робот-автоответчик.

– Слушаю, сэр, – заговорил робот. – Миссис Эккерс отправилась спать. Изложите свое дело в тридцатисекундном сообщении, и оно будет доведено до ее сведения завтра утром. Благодарю вас.

В бессильной ярости обругав ни в чем не повинный автоответчик, Эккерс повесил трубку. Интересно, вправду ли Эллен отправилась спать или ускользнула из дому? Такое уже случалось, причем нередко. А впрочем, времени почти три утра, все нормальные люди видят десятый сон… только он да Гарт до сих пор на посту, при исполнении, заняты – каждый по-своему – жизненно важным делом.

Кстати, кого Гарт мог иметь в виду под «прекрасной дамой»?

– Мистер Эккерс, – окликнул его архивариус, – только что передали: десятая сигнатура нашлась.

Окрыленный надеждой, Эккерс устремил взгляд на архивную технику, но, разумеется, разглядеть ничего не смог. Вся электроника архива располагалась в подвальных этажах здания, а здесь, наверху, нашлось место только приемным рецепторам да аппаратам выдачи перфокарт, однако сам вид оборудования, как ни странно, внушал уверенность. В данный момент архив принимал десятую порцию материала. Еще немного, и умная электроника сообщит, сколько человек подпадают под все десять признаков… после