В середине весны в Шиэне наконец-то получиливесточку из Стамбула. Юный Арон Кира лично доставил послание Джанет в Турцию,причем избрал для путешествия наиболее короткую и вместе с тем опасную дорогу.Обычно до Турции добирались таким способом: садились в Лиге на корабль,пересекали Канал, затем Бискайский залив, Гибралтар и выходили в Средиземноеморе. Затем Эгейское море, Дарданеллы, Мраморное море и, наконец, Босфор.

Смелый и изобретательный юноша избрал другуюдорогу. Из Лита на судне, которое принадлежало дому Киры, он отправился наБалтику в Гамбург. Там нанял речную посудину и захватил с собой в помощьнесколько таких молодых, как и он, кузенов, живших в Германии. Они дошли подпарусом до места впадения Вислы в Балтийское море и поднялись к верховью. Тамон оставил пятерых родственников дожидаться его и взял с собой толькодвоюродного брата Мойшу. В ближайшей казачьей станице они купили лошадей и наних добрались до пределов Османской империи. Дальше было уже легко, ибо домКиры по всей стране имел целую сеть почтовых станций для своих посыльных, накоторых можно было менять лошадей. Уже через несколько недель Арон Кира и егокузен прибыли в Стамбул.

Эстер удивилась, ибо никак не ждала своегоплемянника так скоро. Но ей все стало понятно, как только она прочитала письмоот Джанет. Заручившись поддержкой лучшей подруги своей госпожи Фирузи, онастала ждать благоприятного случая. Необходимо было, чтобы Сулейман по крайнеймере сутки не имел возможности увидеться с Карем. Когда такой случайпредставился — о чем Эстер поставили в известность работавшие на нее в гаремеосведомители, — Фирузи пригласила султана провести вечер с его сестрой иплемянниками. Ни о чем не догадываясь, он принял приглашение, а после ужинаФирузи отвела его в свои личные покои, где он увидел Эстер Киру. Тапоприветствовала султана и молча передала конверт. Сулейман сломал печать, недогадываясь о том, что Эстер по просьбе Джанет заранее ознакомилась с письмомсвоей госпожи и вновь запечатала конверт. По мере того как султан читалпослание, его лицо то бледнело, то багровело.

— Я должна уничтожить письмо после того,как ты прочтешь его, мой господин, — подала голос Эстер.

— Почему?

— Потому что султанская валидэСайра-Хафизе давно умерла, мой господин.

— Тебе известно, что в этом письме,Эстер?

— Да, мой господин. Твоя мать просиламеня ознакомиться с ним.

— Но я уже женился на Карем!

— Я знаю, мой господин.

Похоже, это его не удивило. Он чувствовал, чтоот Эстер — как и от его матери — ничто не укроется.

— Как мне поступить, Эстер? Если матьпришла в бешенство от одних только слухов о моей женитьбе, что же с ней будет,если она узнает, что я уже женился?

— Ты женился на Карем тайно, мойгосподин. Разведись с ней.

— Я женился на ней два месяца назад вприсутствии старика муфтия. Он вскоре умер. Свидетелей нашего брака неосталось, но я не могу развестись без свидетеля.

— Я буду твоей свидетельницей, мойгосподин. Я буду стоять за занавеской, и моего лица Карем не увидит.

— Она разозлится на меня. Карем несколькомесяцев подряд изводила меня просьбами о браке. Я и женился-то на ней, толькочтобы она отстала!

— Конечно, она разозлится, мой господин.Но ты не должен уступать ее давлению. Помни о том, что ты султан в этойимперии! Неужели ты захочешь поставить эту женщину выше собственной матери?

Спустя несколько дней султан Сулейман,которого западноевропейцы прозвали Великолепным, стоя в укромной беседке в садуЭски-сераля торжественно произнес, обращаясь к Карем-кадине:

— Ты не жена мне! Ты не жена мне! Ты нежена мне!

На мгновение на ее лице отразились смятение,ужас, но потом она рассмеялась:

— О Аллах, разве можно так шутить? Тыменя до смерти напугал!

— Я не шучу. Карем. Мы с тобой только чторазвелись.

— Ты не имеешь права разводиться безсвидетеля! — крикнула Карем.

— Свидетель был. Он стоял вон за тойзанавеской и уже скрылся через потайную дверь. Если потребуется, он подтвердит,что мы развелись.

— Но почему, мой господин? Я думала, тыменя любишь!

— Я люблю тебя, Карем, но не могупоставить тебя выше своей матери, султанской валидэ.

— Султан Селим никогда не любил твою матьтак, как ты любишь меня! У него было четыре кадины и множество наложниц!

— Мой отец ставил мою мать выше всехдругих женщин. И не только потому, что она подарила ему четырех сыновей. То жесамое сделала и Зулейка-кадина. Просто он признавал за ней величие, равно как кя его признаю. А женился и па тебе, только чтобы ты перестала меня изводить. Норазум вернулся ко мне. И если ты еще хоть раз заговорить об атом, женщина, тебязашьют в мешок и бросят в море! На колени перед своим султаном! И благодариАллаха за то, что ты удостоилась чести быть моей второй калиной!

С этими слонами Сулейман удалился из беседки.Карем широко раскрытыми от испуга глазами смотрела ему вслед. Раньше им былотак легко управлять!.. За все время он лишь однажды не пошел у нее на поводу,да и то после разговора со своей матерью. Будь она проклята! Старуха дотянуласьдо нес даже из могилы!

«А может, в Сулеймане все же есть характер? —задумалась она и пожала плечами. — С мужчиной можно жизнь прожить, да таки не узнать его. Ладно… Отныне придется действовать осторожнее. Хорошо хоть, онразвелся тайно»

Карем позаботилась о том чтобы слухи об ихженитьбе разлетелись по всей империи. А о разводе людям знать вовсе необязательно. Что же до того свидетеля, то он будет молчать, если только его незаставит говорить султан.

"Ничто мне не угрожает. Никто не узнаетправды». В тот же день Арон Кира и его двоюродный брат Мойша отправились вобратное путешествие.

1536 год был отмечен многими событиями. Впятый день апреля Рут произвела на свет второго сына, которого назвали Хью.Мариан ликовала.

— Боже, вот уж никогда не думала, чтодождусь внука. Что уж говорить про двух! — радостно кудахтала она.

А спустя три месяца до леди Лесли дошлитрагические известия из Турции. Они были принесены в ее дом Давидом Кирой,братом Эстер, который много лет назад помог младшему сыну Джанет Чарльзу бежатьиз Османской империи. Едва он только переступил порог ее комнаты и онавзглянула ему в лицо, как сразу поняла — что-то не так. На душе стало тревожно,и сердце забилось чаще. Она пыталась для приличия поговорить с минуту на общиетемы, но, увидев, как она сильно побледнела, Давид Кира решил не томить ее исразу перешел к делу: