— Я просто хотела сказать, что с твоимтитулом и деньгами, которые в один прекрасный день достанутся тебе от матери,вполне по силам подыскать себе выгодную партию, — обиженно поджав губы,объяснила леди Анна.

Чарльз послал ее и «выгодную партию» ко всемчертям и вышел из зала, оглушительно хлопнув дверью.

— Боже мой, Анна! — воскликнулаДжанет. — Недели еще не прошло после похорон Фионы! Со временем боль егопоутихнет, и он, возможно, возьмет себе другую жену, но сейчас он имеет правона траур.

— Чем быстрее он его снимет, тем лучшедля него! Этим четверым бесятам требуется достойнее воспитание! Фиона же быласлишком мягкой. Я уж молчу про дочь. Могу себе представить, какойблаговоспитанной девушкой она вырастет без матери, имея перед собой примерстарших братьев и вспыльчивого отца!

Джанет удивленно повела бровью:

— А меня ты уже не берешь в расчет, милаясестра?

— Надеюсь, ты понимаешь, что не можешьвзвалить на свои плечи воспитание внуков?

— До тех пор, пока Чарльз не женитсявторично… почему бы и нет?

— Да потому что ты уже старая! Тебе вэтом году будет шестьдесят!

— В свои пятьдесят девять я выгляжумоложе, чем ты в пятьдесят два! Ведь, в сущности, что такое возраст? На сколькочеловек себя чувствует, на столько он и стар. А я чувствую себя прекрасно!

Анна Лесли в ответ лишь всплеснула руками ивыбежала из комнаты. Джанет проводила ее снисходительной усмешкой.

В действительности же она не ощущала такойуверенности в своих силах. «Боже, помоги мне! — шептала она однимигубами. — Такое бремя, такая ответственность!"

За свою жизнь она повидала всякого. Воспиталапятерых собственных детей, хозяйничала во многих дворцах, а какое-то время дажевозглавляла правительство. Лишь я последние годы обрела свободу и правораспоряжаться собой и своим временем единолично. И ей это очень понравилось…Вместе с тем Джанет понимала, что выхода нет, надежда только на нее и она недолжна подвести убитого горем сына и внуков.

Они были еще слишком малы, чтобы обходитьсябез матери.

Утешало лишь то, что Патрик, которому быловосемь, маленький Чарльз, которому только-только исполнилось семь, и пятилетнийЭндрю сохранят воспоминания о Фионе. Что же до самых маленьких,полуторагодовалого Дэвида и малышки Вереска, то они смогут судить о матери лишьпо рассказам старших братьев. Это было печально. Вошедший в комнату лорд Хейободряюще обнял ее:

— У тебя все получится, дорогая.

— А, Колли! Должно быть, я старею… — Пощеке Джанет сбежала одинокая слеза.

— Ты? — Он рассмеялся. — Вот ужникогда! Даже если ты проживешь до ста лет, то и тогда не состаришься. —Крепко прижав Джанет к себе, граф-великан, темные волосы которого все-таки впоследние годы посеребрила седина, стал ее нежно баюкать. — Просто у тебяскверное настроение, милая. Думаешь, я не понимаю, как ты любила Фиону? —Он мягко погладил ее по волосам. — Это пройдет, пройдет. А пока ты должнадумать о ее детях. Представляю себе, каково им без матери.

В следующую минуту Джанет впервые после смертиФионы заплакала. Рыдания сотрясали ее тело, из груди рвался стон. Наконец,успокоившись, она спрятала лицо на груди лорда Хея.

— Не смотри на меня, я сейчасстрашная, — пробормотала она.

— Никогда еще ты не была прекраснее,любимая, — прошептал граф, заставив ее поднять на него лицо. — Выходиза меня, Джан.

— Но ведь я сейчас ношу траур. Колли…

— Боже мой! — вскричал граф. —Ушам своим не верю!

— Что? — недоуменно спросила Джанет.

— Ты хоть поняла, что впервые за семь летне отказала мне сразу?!

Джанет улыбнулась:

— Наверное, потому, что чувствую упадоксил.

— Ни за что не поверю, мадам! Чтобы ты —и вдруг чувствовала упадок сил?! Вздор!

После того как Джанет выплакалась у лорда Хеяна груди, стало легче. Оставив сына Чарльза наедине с его печалью, и онаобратила все внимание на детей. От одного она не смогла отказаться — от правана личную жизнь. Джанет не переехала в восточное крыло замка, но теперь двериее покоев всегда были открыты.

У каждого из младших детей была своя нянька, иони жили в общей детской. Патрику и Чарльзу-младшему по достижении имишестилетнего возраста отвели собственные комнаты и приставили к ним гувернеров.Старшие мальчики обедали всегда с бабушкой и с отцом, когда он бывал дома.

А дома граф Шиэн с некоторых-пор стал быватьочень редко.

Он уехал ко двору, предложив свои услугикоролю. Пока от него требовалось лишь быть обаятельным и остроумным щеголем.Чарльз примирился с этим. Он готов был пойти на все, лишь бы заглушить боль отпотери Фионы и реже видеть четверых сыновей, которые служили болезненнымнапоминанием о ней. Что касается дочери, то он вообще отказывался признаватьее, ибо полагал, что из-за нее умерла Фиона.

Однажды он привез с собой из Эдинбурга ледиДиану Ферпосон.

— Ты думаешь жениться на ней? —напрямик спросила Джанет.

— Нет, конечно, — беззаботно,отозвался Чарльз, — Так, поразвлекаться.

— В таком случае забирай ее и убирайся измоего дома! — приказала Джанет. — Я знаю, что тебе плохо, но непозволю травмировать детей. Они только-только начали оправляться от потериматери.

Чарльз гордо выпрямился и расправил плечи, накакую-то долю секунды живо напомнив ей Селима.

— Не забывайте, мадам, что я — граф Шиэн.

— Это верно, — согласиласьмать, — но замок принадлежит мне, Чарльз. И еще позволь напомнить, чтосвоим титулом ты обязан только мне. Как думаешь, что подвигло короля сделатьтебя графом?

— Он сказал, ты отдала сорок лет жизниШотландии.

— Боже мой, Чарльз! Королю было бынаплевать, даже если бы я сто сорок лет своей жизни отдала Шотландии. Дело втом, что он провел две ночи в моей постели. Я, конечно, ж добивалась этого, нои не стала кричать, что меня насилуют. — Чарльз оторопело смотрел на мать.Джанет рассмеялась. — Увези леди Фергюсон туда, откуда привез, Чарльз.Меня не волнует, с кем ты спишь, сын, но если тебе так не терпится привезтидомой шлюху, пусть она хоть выглядит поприличнее.

Чарльз невольно рассмеялся:

— Ох, мама! Таких, как ты, больше нет навсем белом свете!

Так что, передать от тебя привет королю?

— Нет, но передай, что я буду молиться занего и королеву.