Пока с нами рядом Господь,

И истина с нами.

Мы скажем спасибо за то,

Что победу нам дали.

За тех, кто нашёл своё небо

И больше не с нами,

Встанем

И песню затянем.

В момент начала припева больше десяти человек подхватили песню. Кто не был ранен, встали.

Встанем,

И бьётся сильнее в груди

Наша вечная память

Между нами.

Встанем,

Герои России останутся

В наших сердцах

До конца…

Ольга Леонидовна пришла в числе первых слушателей. Она оперлась головой о колонну в кубрике и тихо плакала, слушая песню.

Встанем

И вспомним всех тех,

Кого в этом огне потеряли –

Кто шёл умирать за свободу,

А не за медали.

Я знаю, что мы обязательно

Встретимся с вами,

Встанем

И снова затянем…[50]

Когда песня закончилась многие так и стояли каменными статуями. Майор Кислицкий обошёл Ведерникову и приблизился к Ершову.

— Серёжа, слов нет… — сказал он с комком в горле. — После этого хочется взять автомат и пойти в атаку на этих — кивнул он на окно.

— Командир! — обратился к нему Туманов. — А давай нашу споём? Которую для смотра готовили.

— Я такта не знаю, — мотнул головой старлей.

— Тогда разреши мне, — попросил гитару Мишка, и тот отдал её.

— Шакалам спущена команда «фас».

Пусть мир распущенный в грехах погряз,

Суды иудины нам не указ, -

Кто против Родины, тот против нас!

И от Якутии до южных трасс

Враги напуганы единством масс,

Гремят орудия, не спит спецназ:

Кто против Родины, тот против нас!

Привет подхватило несколько десятков голосов

Россия нас в любой беде не бросит,

И мы её не бросим в трудный час,

И скажем всем, кто нас прогнуться просит:

Кто против Родины, тот против нас!

А дальше даже те, кто стоял на боевом посту, но услышал знакомую песню подхватили мотив:

Ну, что вы, пудели, пустились в пляс,

Медведя будите, — ушли бы с глаз,

Целее будете, и весь тут сказ:

Кто против Родины, тот против нас!

Кто против Родины, тот, возгордясь,

С Россией будущей теряет связь,

А мы за Пушкина и за Донбасс!

Кто против Родины, тот против нас![51]

Теперь припев уже пели все собравшиеся в кубрике. Никто не хотел отставать от других, ни один человек.

Когда эта песня закончилась, Ведерникова услышала, что её зовёт супруг. Ольга Леонидовна с трудом навела порядок на лице и медленно дошла до мужа.

— Оля… какой же я дурак был, когда слушал Окрошкина… это не пацаны… это воины земли сибирской… господи, сколько же решимости в их голосе… я ведь слушал их и плакал… от гордости, что у нас есть надёжная смена с правильными понятиями о жизни…

— Не ты один, Паша, — всхлипнула она. — Я тут слышала, что боезапаса осталось меньше трети и что если помощь не успеет, люди Ершова пойдут в рукопашную. Сначала отнеслась к этому скептически, а сейчас понимаю, что это не пафос. Эти подростки… нет, эти молодые воины действительно пойдут в атаку на врагов и будут рвать их чем придётся. Господи… ну неужели помощь не подоспеет вовремя?

— Я знаю Ермолаева, Шахова и Медведева, — генерал чуть приподнялся с кровати. — Оля, не верю, что они не успеют! Вот не верю и всё!

Воздушное пространство Новосибирского анклава. То же время

Сержант Новикова металась между радиостанцией в палатке и приводным маяком в помещении аэропорта. Если бы не консультации по эфиру от капитана Мочалова, неизвестно, удалось бы ей запустить этот маяк или нет. Руки пятнадцатилетней девушки окоченели на холодном мартовском ветру, когда она проверяла все кабельные соединения. Наконец, продрогшая и очень уставшая, она включила питание от дизель-генератора, предоставленного бойцами спецназа и удовлетворённо заметила, что маяк заработал как надо.

— Ну, чем обрадуешь, дочка? — кряжистый десантник стоял рядом с ней и внимательно наблюдал за всеми манипуляциями.

— Всё работает! — радостно воскликнула она. — Я в палатку — нужно предупредить транспортники, что можно садиться. Они ждут, а у них топливо на исходе!

— Добро! Сейчас всех оповещу, чтобы приготовились встречать гостей! — кивнул тот. — А вообще, конечно, ты не просто молодец, хм… даже слова такого не подберу, чтобы передать это.

Как только они оба вышли, их обступили несколько дежуривших у входа спецназовцев.

— Порядок! — кивнул десантник. — Сержант Новикова своё дело знает. Мы готовы к приёму бортов.

— Достойная смена растёт, — резюмировал один из них в капитанских погонах. — Когда всё закончится, попрошу твоего командира, чтобы звание повысил. Заслужила, сержант! На все сто заслужила!

Юля, приободрённая этими словами похвалы, влетела в палатку и взяла микрофон.

— Я — R9OLP, говорит аэропорт Толмачёво[52]! Мы готовы к приёму транспортов. Полосы: два, три и четыре. Как мне сказали специалисты, посадка второго эшелона с задержкой в десять минут.

— 645-й принял… 876-й принял… ноль-полста-первый принял… — пошли доклады от борт-радистов каждого из транспортников.

Вот первый самолёт коснувшись ВПП стал энергично тормозить и вскоре остановился. К нему тот час подъехала машина с трапом и из неё вышел кто-то из спецназа. Поднялся на борт и транспортник, не закрывая двери начал медленно двигаться на стояночное место. Также задвигались и остальные прибывшие борта. Вскоре вторая волна транспорта приземлилась, вместе с одним из самолётов-заправщиков.

Из транспортников сразу выскочило несколько десятков человек и выехало четыре БТРа. Навстречу местным вышло сразу два высших офицера — генерал в десантной форме и коллега местных спецназовцев — полковник.

— Капитан Кругляков — представился местный спецназовец, командующий группировкой в аэропорту.

— Генерал-лейтенант Медведев.

— Полковник Мухин.

— Доложите обстановку, — приказал «папа Мишка».

— С трудом, но удерживаем мост, — вздохнул тот. — Много раненых и «двухсотых». С той стороны прочно засели казахские бандформирования. Пока мы блокированы.

— Я сейчас распоряжусь, чтобы мои снайперы помогли деблокировать мост, — сказал генерал и, повернувшись, крикнул.