– Варька, хочешь дружить?

– Что есть «дружить», большой черный Денисов?

Как всегда услышав незнакомое «слово», афалина от любопытства наполовину высунулась из воды и пристально уставилась на меня одним глазом.

– Как бы тебе объяснить… Петрович, мой рыжий друг, иди-ка сюда!

Напарник пренебрежительно фыркнул с насеста, но дисциплина взяла верх, и он нехотя ссыпался на палубу, а затем не торопясь, с достоинством развалился у меня на коленях. Я запустил пальцы в густую шерсть, мысленно пожалев, что от перчаток никак не избавиться, и принялся поглаживать кота по загривку.

– Мы с Петровичем друзья.

– Родичи? – пискнула Варька.

– Что-то вроде. Я забочусь о нем, он заботится обо мне. Мне нравится быть с ним, ему тоже (в этом месте кот презрительно фыркнул, дескать, пребывай в заблуждении и дальше, раб!) – но мы не родственники. Мы разных видов. Это, например, как ты и барракуда.

– Барракуда бояться, барракуда нападать все вместе, прогонять! Не родичи.

– Хорошо, как барракуда и вон та полосатая рыбка. Они разных видов, то есть не родственники. Не из одного прайда. Понимаешь?

– Понимать. Варька и Кривой Плавник родичи. Варька и Белый Бок из прайда Летящих Над Волнами не родичи. Одинаковый народ.

– Правильно. Вы не родственники, но вы одного вида. За родственника ты вступишься, если на него нападет барракуда?

– Варька бояться барракуда! Нападать все вместе, прогонять!

Вот рассвистелась, «бояться», «нападать вместе», «прогонять»! Надо какой-нибудь другой пример придумать, а то ничего толкового не выйдет.

– Хорошо, ты заступишься за родича, если на него нападет кто-то из чужого прайда?

– Варька защищать!

Уловившие смысл Варькины спутники разразились согласными щелчками, и хоть тщательно настроенный фильтр и не позволил им «забить» канал, я довольно хмыкнул: раз уж совершенно посторонние афалины, ранее не участвовавшие в общении, меня понимают, значит, все идет по плану.

– А если на кого-то из твоего народа, но из чужого прайда нападет барракуда, что будешь делать?

– Защищать. Или плыть мимо.

– Ну хорошо, – вздохнул я. – Кого будешь защищать? Назови имя.

Варька задумчиво потанцевала на хвосте и выдала:

– Ловкачку из прайда Летящих Над Волнами защищать. Прогонять барракуда.

– А кого не будешь?

– Злюку из Черных Плавников. Плыть мимо, барракуда убивать.

– А почему? – Я по привычке вопросительно заломил бровь, хотя моя собеседница человеческую мимику пока что совсем не воспринимала. И прозрачное забрало не помогло. – Почему ты оставишь Злюку в беде и поплывешь дальше?

– Он мне не нравится. Злой. Прогоняет меня от рыбы, бьет. Мой прайд драться с ними. Часто.

– А Ловкачка нравится?

Варька издала серию ироничных щелчков – мол, как можно быть таким непонятливым? – и подтвердила:

– Нравится.

– А почему?

Если уж быть занудой, так до победного конца.

– Загонять рыбу вместе. Делиться. Помогать прогонять барракуда. Весело играть. Нравится.

– То есть ей ты поможешь, хоть она и не из твоего прайда?

Утвердительный писк.

– А она тебе поможет?

– Ловкачка помогать! – радостно подтвердила Варька и от полноты чувств выдала еще одно сальто.

– Вот видишь, вы с Ловкачкой дружите, – подвел я итог, отмахнувшись от брызг. – Хочешь дружить со мной?

Афалина отплыла на несколько метров от борта и принялась задумчиво нарезать круги, время от времени неглубоко ныряя. Переговорив о чем-то с сородичами, она наконец вернулась к нам с Петровичем и торжественно изрекла:

– Варька дружить с большой черный Денисов. Варька дружить с маленький рыжий Петрович. Будем делиться рыбой?

Система тау Кита, планета Нереида,

21 февраля 2538 года, вечер

На Пятачок мы вернулись ближе к вечеру, да и то лишь из-за погоды, вернее, обещанного с утра ненастья – сразу после полудня поднялся ветер, заставивший безмятежную ранее гладь топорщиться короткими волнами. Качка резко усилилась, и Петровичу традиционно поплохело, что незамедлительно сказалось на качестве общения с афалинами. Да и тем тоже не особо улыбалось в шторм торчать на поверхности. Насколько я понял из сбивчивой Варькиной «речи», в таких случаях ее прайд предпочитал отсиживаться в тех самых подводных пещерах под островом, благо воздушных карманов там имелось в избытке. И как ни хотелось развить успех на ниве усвоения абстрактных понятий, беседу вскоре все же пришлось прервать. Проводив афалин до скалистой подковообразной бухты на противоположной от поселка стороне острова, я засек место, где они скрылись под водой, но ничего похожего на вход в грот в прибрежных камнях обнаружить так и не сумел. Отступить я не пожелал и запустил сканер – с аналогичным результатом. Зато лишние полчаса копания на месте нам с Петровичем дорого обошлись – мы чуть было не попали под ливень, едва успев обогнать фиолетово-черную тучу. Когда мы вошли в родную бухту, оглушительно загрохотало и небосвод у нас за спиной рассекли многочисленные молнии.

К тому времени мы с напарником уже укрылись в рубке, для надежности задраив люк, так что промокнуть не довелось. Зато катер в эллинг я заводил в ручном режиме: показания датчиков забило помехами от наведенного электричества, и автопилот отказался функционировать. Для меня это стало полной неожиданностью, потому как системы управления человеческой техники теоретически от подобных воздействий защищены. На практике же вышло несколько иначе. Или это на Нереиде особые свойства атмосферы? Надо будет поинтересоваться у Иваныча.

Между тем катер благополучно достиг мола, чавкнули захваты на концах причальных штанг, и я выбрался из кресла, с облегчением вырубив систему. Шлем уже давно покоился на своей полке, равно как и перчатки, и я лишь расстегнул «молнию» на куртке – для пущего удобства. Оказавшись на палубе, встретился взглядом с Иванычем, возившимся на моле с какими-то железками. Тот изрек ровно одно слово – «Ндец!» – и выразительно помотал головой, ткнув толстым пальцем на тамбур входного шлюза. Семенивший рядом Петрович потерся мордой о мой сапог, выдав сложный мыслеобраз, от которого меня прошиб натуральный озноб, настолько реалистично кот передал ощущение всепроникающей сырости и мерзко чвакающей под лапами жидкой грязи.

– Ладно, уговорил, рыжий!

Я ободряюще почесал питомца за ухом и вернулся в рубку за перчатками и шлемом. В каюте вывернул над кроватью дейпак, освободив достаточно места, чтобы в него забрался здоровенный котище, и приглашающе махнул рукой. Петрович привередничать не стал и без разговоров занял предложенное место. Загерметизировав бронекостюм, я навьючился ношей, нарочито согнувшись под тяжестью «пассажира», о чем и известил напарника соответствующим мыслеобразом. Не дождавшись благодарности, выбрался из каюты и перепрыгнул на мол, проигнорировав смехотворную пластиковую сходню. Любопытный кот высунул из дейпака лобастую башку и теперь выглядывал у меня из-за правого плеча, дыша в один из микрофонов аудиосистемы шлема. Вечно занятой Иваныч окинул нас невозмутимым взглядом, и я шагнул в «предбанник» шлюза. Створка за спиной автоматически закрылась, а та, что впереди, напротив, уехала в стену, заставив меня зябко поежиться – снаружи лило как из ведра. Признаться, такую непогоду на Нереиде я переживал впервые, до того планета радовала нас с напарником сплошь солнечными деньками. Зато за сегодня впечатлений через край, у самого входа в бухту я не на шутку перепугался, настолько высокие волны гуляли по проливу. Если бы не мощные двигатели, не миновать нам знакомства со скалами.