Джилс уже начинала задыхаться, но женщина, бегущая за ней с мечом, просто не давала ей возможности остановиться и перевести дыхание. Джилс чувствовала себя героиней фильма. Нелепого фильма с самой нелепой попыткой убийства. Если её всё-таки убьют, будет даже обидно. И неужели Вивьена действительно считала её настолько тупой, что продолжала то и дело выкрикивать: «Стой! Стой! Я кому сказала?!»

Джилс даже стало немного грустно от этого, и она решила, что точно не остановится, пока Вивьена не начнёт умолять её остановиться. Если она при этом ещё и на колени встанет — вообще чудесно.

Захотелось рассмеяться от своих бредовых мыслей, но дыхалка этого не позволила.

Без особых приключений Джилс достигла первого этажа, хотя на последних ступенях ноги у неё уже подгибались от усталости, и она чуть не упала, удержавшись только благодаря каменным перилам. Хоть какой-то плюс быть хозяйкой целого замка.

Однако в холле везению Джилс пришёл конец.

— Так и знала, что этим всё и закончится, — скрестив руки на груди, произнесла госпожа Демьяна. Она стояла, привалившись к высоким деревянным дверям, ведущим из замка в город. — Не стоило доверять это Вивьене. Надо же было превратить смерть королевы в театральную постановку.

Джилс замерла в паре метров от ведьмы, не в силах пошевелиться. Она тяжело дышала. Её шансы на побег стремились к нулю. Тёмные глаза госпожи Демьяны сверлили Джилс, а тонкие губы скривились в усмешке, которая заметно понизила градус привлекательности лица Старейшины.

У госпожи Демьяны было самое красивое лицо, которое Джилс когда-либо встречала. Эта хрупкая невысокая женщина обладала внешностью греческой богини, словно статуя, за которой хочется неотрывно наблюдать: высокий лоб с вдовьим пиком, огромные тёмные — не то карие, не то чёрные — глаза, тонкие, но идеально очерченные губы и такой же тонкий вздёрнутый нос. Однако, как и статуя, госпожа Демьяна была красива лишь в статике: стоило ей подвигать бровями или, скажем, улыбнуться, и вся эта красота рушилась, как карточный домик от порыва ветра.

— Пропустите меня, — взмолилась Джилс, чувствуя, как начинает сдавать перед подступающей паникой. — Пожалуйста. Я уйду и больше никогда не вернусь. Вы сможете делать с ковеном всё, что захотите.

— Я бы с радостью, Джульетта, — ответила госпожа Демьяна, заправив светлую прядь за ухо. Она намеренно называла Джилс полным именем, зная, как та его не любит. — Ты, наверное, не поверишь, но я всегда тебе симпатизировала. Если бы ты приняла яд, то умерла бы безболезненно. Но, видно, судьба распорядилась иначе.

Сверху донёсся очередной хриплый крик Вивьены, и госпожа Демьяна закатила глаза.

— Мы не можем тебя отпустить.

— Почему?

— Корона, милая моя девочка. Всё дело в короне. Она связывает нас воедино. Понимаешь ли, Джульетта, если мы отпустим тебя, корона в любом случае последует за тобой — такова участь королевы. А корона имеет над нами некоторую власть, и мы не можем оставить её в твоих руках.

— Какую власть?

— Неужели ты думаешь, что я тебе скажу? — искренне удивилась госпожа Демьяна. — Мы подчинялись твоей бабушке, потому что уважали её, и она уважала нас. Мы скорбим по нашей королеве. Но ты не заслуживаешь править нами, а, пока ты жива, корона не изберёт никого другого.

— И кому же вы хотите вручить эту корону? Вивьене?

— Не смеши меня. Ты и сама понимаешь, что она не достойна. Я бы с радостью изгнала её из ковена, но у Вивьены есть сила, с которой приходиться считаться. К сожалению, — на губах госпожи Демьяны расцвела пропитанная ядом и пренебрежением ухмылка.

Вивьена, словно подгадав момент, выскочила на лестницу из коридоров второго этажа. Запыхавшаяся, она остановилась на верхних ступенях, торжествующе оглядывая холл. Она не торопилась спускаться, прекрасно понимая, что теперь-то с Джилс будет покончено. На балконах второго и третьего этажа собирались люди. Они чуть ли не свешивались с балюстрад, чтобы рассмотреть, что происходит у главного входа.

Джилс оглядела балконы, надеясь найти хоть кого-то, кто мог бы ей помочь, но натыкалась лишь на заинтересованные взгляды. Под ложечкой предательски засосало, а глаза обожгли слёзы. Она выросла в этом городе, она знала почти каждую ведьму в лицо. С кем-то играла в детстве, с кем-то дружила в отрочестве. Это был её город, её дом. Но тогда почему никто, абсолютно никто не хотел ей помочь? Встать на её сторону?

«Неугодная» — слово билось в голове, словно гонг, по которому ударяли раз за разом.

А она ведь действительно думала умереть ради них, стать их жертвенной овцой — и стала бы, найди она хоть один сострадающий взгляд. Но их не было.

— Пропустите меня, — каким-то не своим мёртвым голосом потребовала Джилс, до боли сжимая корону в руках.

— Давай не будем усложнять, Джульетта, — предложила госпожа Демьяна. — Просто встань на колени и позволь Вивьене обезглавить тебя.

— Нет. Я ухожу.

— Джу-у-улье-е-ета, — протянула Демьяна и покачала головой. — Всё та же глупышка. Ты не выйдешь за порог замка.

— Хватит, меня так называть! — в голосе Королевы слышались нотки слёз.

С верхних ступеней донёсся смех Вивьены, который был подхвачен другими ведьмами, и Джилс пробрала дрожь.

— Забавная у вас, однако, вечерняя программа, — хриплый мужской голос заставил утихнуть смех. — Бег с мечом за королевой — это такая разновидность спорта?

Джилс повернулась. Люциан стоял, привалившись к колонне, поддерживающей балконы, скрестив руки на груди и склонив голову набок, оценивая представшую перед ним картину.

Возможно, неправильно оценивать мужскую красоту, когда тебе грозит неминуемая смерть, но Джилс оценила. Люциан был тем мужчиной, которого было просто невозможно не заметить и невозможно не оценить. С этой его нахальной полуулыбкой, от которой замирает сердце, и чертинкой во взгляде светло-карих, почти янтарных глаз.

Джилс всегда нравилось наблюдать за красивыми мужчинами: как разновидность спорта, не более. Хотя Люциан был определённо не её типажом. Всё в этом мужчине буквально кричало: потом будет больно. А Джилс не любила боль ни в каком проявлении.

— Главная зала справа от вас, — госпожа Демьяна тоже повернулась к гостю. — Я здесь скоро закончу и приду к вам. Сегодня на ужин у нас потрясающая телятина с кровью.

— У меня от крови несварение, — ответил Люциан, поправляя лацканы идеально подходящего ему пиджака. — Её величество хочет выйти на прогулку?

Джилс не сразу поняла, что обращался он к ней.

— По воспоминаниям о моём последнем посещении, город Кровавых Вод прекрасен в это время суток. Не так ли, ваше величество?

— Да, — неуверенно ответила Джилс, не понимая, к чему он клонит.

— Тогда вам непременно стоит прогуляться по городу, вас же давно здесь