— Э… да, — ответила Лалита. — Он нам очень помогает. Ричард сказал, что группа White stripes может принять участие в нашем мероприятии в августе.

Джоуи задумался, стараясь не смотреть на Уолтера.

— Мы должны туда поехать, — сказала Конни. — Нам ведь можно? — обратилась она к Уолтеру.

— Конечно, — ответил он, натянуто улыбаясь. — Будет весело.

— Мне очень нравятся White stripes, — радостно заявила Конни.

— А мне нравишься ты, — сказал Уолтер. — Я очень рад, что теперь ты — часть нашей семьи. Хорошо, что сегодня вы здесь.

— Я тоже рада.

Джоуи, кажется, не возражал против их сентиментального разговора, но его мысли явно где-то витали. Возможно, он думал о Ричарде, о своей матери, о семейной беде, которая разворачивалась перед ним.

— Я не могу, — сказал Уолтер Лалите, когда они вдвоем вернулись домой. — Я больше не потерплю, что эта сволочь участвует в проекте.

— Мы уже это обсуждали, — заметила Лалита, торопливо шагая на кухню. — И решили.

— Нужно подумать еще раз.

— Нет, не нужно. Ты видел, как обрадовалась Конни, когда я упомянула White stripes? Кто, кроме Ричарда, сумеет договориться с такими звездами? Мы приняли решение, хорошее решение, и я больше не хочу слышать о том, как ты ревнуешь к человеку, с которым спала твоя жена. Я устала, много выпила, и сейчас мне лучше лечь.

— Он был моим лучшим другом, — пробормотал Уолтер.

— Меня это не интересует. Правда, Уолтер. Да, для тебя я очень молода, но я ведь старше твоих детей, мне почти двадцать восемь. Да, было ошибкой влюбляться в тебя. Ты понимал, что не готов, но теперь мы любим друг друга, а ты по-прежнему думаешь только о ней.

— Я все время думаю о тебе. Ты мне нужна.

— Ты спишь со мной, потому что я тебя хочу и ты можешь меня удовлетворить. Но во всем остальном мир по-прежнему вращается вокруг твоей жены. Решительно не понимаю, что в ней такого особенного. Она всю свою жизнь причиняла проблемы окружающим. Сейчас мне нужен небольшой перерыв, я хочу поспать. Поэтому давай сегодня ты будешь спать у себя. Заодно подумай о том, чего ты хочешь.

— Что я такого сказал? — взмолился Уолтер. — Я-то думал, мы отлично провели день.

— Я устала. Вечер был трудный. Увидимся утром.

Они разошлись по комнатам не поцеловавшись. На телефоне Уолтер обнаружил сообщение от Джессики — она звонила именно тогда, когда он сидел в ресторане, чтобы поздравить отца с днем рождения. «Прости, что не отвечала. Я была очень занята и не знала, что сказать. Но сегодня я о тебе думала. Надеюсь, ты хорошо провел день. Может быть, однажды мы встретимся и поговорим, хотя и не знаю, когда у меня появится такая возможность».

Все.

В течение недели Уолтер спал один, и это было облегчение — находиться в комнате, по-прежнему наполненной одеждой Патти, ее книгами и фотографиями, чтобы укрепиться духом. Днем было много работы — создать организации по землеустройству в Колумбии и Западной Вирджинии, начать контрнаступление против СМИ, найти новых спонсоров… Уолтер и сам подумывал о том, чтобы сделать перерыв и некоторое время не заниматься сексом с Лалитой, но их постоянная близость в течение дня лишала его такой возможности — они нуждались в контакте. Впрочем, спать Уолтер уходил к себе.

Накануне отлета в Западную Вирджинию он собрал вещи, и тут ему позвонил Джоуи, сказав, что решил не поднимать тревогу насчет «Эл-би-ай» и Кенни Бартлса.

— Они просто отвратительны, — сказал он. — Но Джонатан твердит, что я лишь поврежу себе, если их разоблачу. Поэтому, видимо, я просто пожертвую деньги на благотворительность. По крайней мере, это избавит меня от необходимости платить уйму налогов. Но я хотел спросить, по-прежнему ли ты считаешь, что это правильно.

— Да, Джоуи, — сказал Уолтер. — Я так считаю. Я знаю, какой ты амбициозный и как это нелегко — отдать деньги. Это тоже немало.

— Не то чтобы я совсем вышел из дела. Просто перестал отсвечивать. Теперь Конни может вернуться в колледж, это главное. Я подумываю о том, чтобы взять отгул на год — я поработаю, а она тем временем нагонит меня в учебе.

— Прекрасно. Так приятно видеть, что вы заботитесь друг о друге. Что-нибудь еще?

— Э… я виделся с мамой.

Уолтер держал в руках два галстука, красный и зеленый, пытаясь сделать выбор. Не особенно важный, как он понял.

— Да? — переспросил он, выбирая зеленый. — Где, в Александрии?

— Нет, в Нью-Йорке.

— Значит, она живет там?

— Точнее, в Джерси-Сити.

У Уолтера что-то сжалось в груди.

— Ну да, мы с Конни решили лично ей сказать. О том, что поженились. И все прошло не так уж плохо. Мама была очень любезна с Конни. Конечно, вела себя снисходительно и немножко фальшиво, смеялась все время, но так, беззлобно. Думаю, сейчас ее отвлекает куча других вещей. Так или иначе, мы считаем, все хорошо прошло. По крайней мере Конни так кажется. Я бы сказал, что получилось как-то двусмысленно. Но я хотел, чтобы ты знал, что она знает. Так что, если будете вдруг общаться, тебе больше не нужно хранить секрет.

Уолтер взглянул на свою левую руку, которая казалась такой беззащитной без обручального кольца.

— Она осталась с Ричардом, — проговорил он.

— Э… да, видимо, так, — сказал Джоуи. — А что, лучше было бы об этом умолчать?

— Он там был, когда вы пришли?

— Да. И Конни очень обрадовалась, потому что любит его музыку. Он показал ей гитары и все такое. Не помню, говорил ли я тебе, но она подумывает научиться играть на гитаре. У Конни очень приятный голос.

Уолтер и сам не знал, где, по его мнению, должна была жить Патти. У своей давней подруги Кэти Шмидт, или у Джессики, или даже у родителей. После того как она столь красноречиво заявила, что у них с Ричардом все кончено, Уолтер даже не подозревал, что она окажется в Джерси.

— Папа…

— Что?

— Послушай, я знаю, что это очень странно. Но у тебя ведь тоже есть подружка, если не ошибаюсь. Поэтому давай поставим точку, ладно? Жизнь у вас изменилась, и нужно смириться. Ты так не считаешь?

— Да, — ответил Уолтер. — Ты прав. Нужно жить дальше.

Положив трубку, он открыл шкаф, достал кольцо из коробочки для запонок и спустил его в унитаз. Одним движением Уолтер сбросил все фотографии Патти с комода — детские снимки Джоуи и Джессики, командные фотографии женской баскетбольной команды в трогательной форме семидесятых годов, ее любимые и весьма лестные изображения самого Уолтера. Он давил и топтал стекла и рамочки ногами, пока не утратил к ним интерес, после чего начал биться головой о стену. Известие о том, что Патти вернулась к Ричарду, должно было принести ему облегчение, позволить свободно и с чистой совестью наслаждаться Лалитой. Но Уолтер не испытал никакого облегчения — ему казалось, что он умирает. Он прекрасно понимал теперь (а Лалита поняла уже давно), что минувшие три недели были всего лишь местью, кратким удовольствием, которое он позволил себе, чтобы отплатить Патти за предательство. Несмотря на свои заверения, что браку пришел конец, Уолтер ни на мгновение в это не верил. Он бросился на постель и зарыдал. Мир продолжал двигаться — мир, в котором существовали «Эл-би-ай», охочий до поживы Кенни Бартлс, Конни, возвращающаяся в колледж, Джоуи, наконец-то поступивший правильно, Патти, которая жила с рок-звездой, Лалита, готовая бороться до последнего, и Ричард, который снова принялся сочинять музыку. Ричард, который страдает от того, что он гораздо агрессивнее Уолтера; Ричард, который очаровывает Конни и приглашает White stripes, в то время как Уолтер остается с мертвыми, умирающими и позабытыми — с теми, кто, не в силах приспособиться, должен исчезнуть с лица земли.