Никогда прежде глава римско-католической церкви не то что не заходил в римскую синагогу, а даже не заглядывал в район, где с 1555 по 1870 год существовало еврейское гетто. «Самое долгое путешествие в истории церкви», — так назвали этот визит в прессе. Последним римским папой, выступавшим в иудейской молельне, был святой Петр. Путешествие в две тысячи лет. Или в одну жизнь. Ведь и сам Войтыла, будто предчувствуя что-то, в детстве наведывался вместе с Клюгером в вадовицкую синагогу, а затем обновил впечатление в Кракове, на излете антисемитской кампании Гомулки.

Его встречали глава еврейской общины профессор Джакомо Сабан и главный раввин Рима Элио Тоафф. Все были взбудоражены важностью момента и не жалели громких слов. Тоафф провозгласил, что отныне недопонимание между иудеями и христианами ушло в прошлое, а Войтыла в ответ заявил, что вера евреев отнюдь не чужда христианам, ибо она пребывает внутри учения Иисуса, и вообще христиане должны взирать на иудеев как на старших братьев.

Так слова Мицкевича, некогда прочитанные учителем истории Яном Гебхардом для вадовицких гимназистов, прозвучали на весь мир из уст наместника святого Петра. Впрочем, Тулия Цеви, председатель Унии еврейских общин Италии, восприняла их как подтверждение права иудаизма на существование и обособленность от какой-либо другой религии (вряд ли понтифик вкладывал такой смысл в свою речь).

В конце визита Войтыла продекламировал на иврите строки из 117‐го псалма:

На прощание Тоафф подарил Войтыле менору, а понтифик в ответ — копию античной Торы из ватиканской библиотеки[913].

Казалось бы — вот он, переломный момент. Но нет, уже в конце июня 1987 года отношения с еврейской общественностью чуть не скатились к прежнему уровню. Причиной явилась аудиенция, которую Иоанн Павел II дал новоизбранному президенту Австрии Курту Вальдхайму, в недавнем прошлом — Генеральному секретарю ООН. Как раз в 1986 году всплыли документы о нацистском прошлом Вальдхайма и о его службе в вермахте, в связи с чем Израиль отозвал из Австрии посла, а ряд стран (США, Югославия, Греция) закрыли для политика свои двери. Ожидалось, что и Ватикан присоединится к международному бойкоту, но римский папа решил иначе. В свете планируемой поездки в США, где Войтыла хотел встретиться с лидерами еврейских общин, такой шаг выглядел по меньшей мере нетактично. Спасать репутацию Апостольской столицы пришлось Казароли, который договорился с лидерами североамериканских евреев о папской аудиенции и организовал в Риме встречу представителей Комиссии по вопросам религиозных отношений с иудаизмом и членов Международного еврейского комитета по делам межрелигиозных консультаций. Первого сентября 1987 года Иоанн Павел II принял в Кастель-Гандольфо уполномоченных от еврейских общин США и уладил вопрос[914]. Что интересно, в скандале вокруг Вальдхайма он вновь, как и в случае с Ливаном, оказался в одной лодке с Советским Союзом, который хорошо относился к австрийцу и даже издал у себя две его книги. Понтифик и в дальнейшем поддерживал с Вальдхаймом теплые отношения. Так, в июле 1994 года нунций в Вене наградил бывшего президента Рыцарским крестом ордена Пия IX, отметив его заслуги в борьбе за мир.

Спустя восемь лет визит в синагогу получил продолжение. Седьмого апреля 1994 года Войтыла пригласил в Ватикан Лондонский филармонический оркестр, чтобы вместе с Тоаффом и президентом Италии Оскаром Скальфари прослушать концерт в память о жертвах Холокоста. Дирижировал знаменитый Гилберт Левин, с которым Иоанн Павел II познакомился во время паломничества в Польшу в 1987 году, когда тот был музыкальным директором краковской филармонии (первый американец во главе оркестра из советского блока)[915].

* * *

В 1985 году Иоанн Павел II побывал в высокогорной столице Эквадора Кито и выжженном африканским солнцем Абиджане, выступил в здании Международного трибунала ООН и штаб-квартире Европейского экономического сообщества. В Риме с ним беседовал несостоявшийся убийца Али Агджа, а в Заире его проповедь слушал полковник Пьер Оломбе, раскаявшийся убийца святой Клементины Анаурите Ненгапеты. В заснеженном Саксаумане, среди древних инкских стен, понтифик вещал индейцам о солидарности и любви к ближнему, а на касабланкском стадионе потряс участников панарабских игр заявлением, что христиане и мусульмане веруют в одного бога. Неприятным сбоем на этом фоне выглядел несостоявшийся полет в Дакар: тамошний халиф суфийского ордена тиджания пригрозил лечь на летном поле, если глава римско-католической церкви ступит на мусульманскую землю[916].

В феврале 1986 года римский папа был уже в Индии: танцовщица на стадионе имени Индиры Ганди в Дели изобразила на его лбу «третий глаз Шивы», а жрец богини Кали, встречая возле хосписа, надел ему на шею цветочный венок — знак приветствия. Войтыла помолился на месте кремации Махатмы Ганди, встретился с Далай-ламой XIV — будущим лауреатом Нобелевской премии мира, а затем поспешил в Калькутту, к обладательнице этой награды — знаменитой матери Терезе[917].

Индия — серьезный вызов римско-католической церкви. Правительство страны не просто разрешило аборты, а даже поощряло их, чтобы снизить лавинообразный рост населения. Да и наличие каст — официально отмененных, но по-прежнему имеющих значение — шло вразрез с представлениями о правах человека. Журналисты в самолете спрашивали понтифика, почему он не обрушился на индийские власти по этому поводу. «Я поехал в Индию не для того, чтобы критиковать, а для того, чтобы евангелизировать, — объяснил римский папа. —  индусы и без того сделали большой шаг вперед благодаря Ганди и современной Индии. Нельзя искоренять тысячелетние традиции»[918].

В октябре 1986 года Иоанн Павел II был уже в Ассизи, приветствовал религиозных лидеров на Международном дне молитвы за мир. Он вновь пообщался там с далай-ламой и матерью Терезой, а еще — с Джулио Андреотти, безотказным политиком, который в который уже раз занимал пост министра иностранных дел.

Всемирный паломник — такой образ Войтылы сложился к 1986 году. Паломник и миссионер, сеющий зерна духовной революции. Апостол нового времени. Радетель за человека и глашатай слова Божьего. А еще — ретроград и доктринер, как показало паломничество в Мексику. Немалая часть клира в обеих Америках и Европе выражала недовольство догматизмом римского папы. Католическая конференция США и большинство немецкоязычного духовенства находились в почти непрерывной оппозиции к Иоанну Павлу II. Сильное недовольство проявлялось и во Франции. Тамошний епископат чувствовал себя задетым словами наместника святого Петра, сказанными в аэропорту Ле Бурже 1 июня 1980 года: «Франция, старейшая дочь Церкви, верна ли ты обетам своего крещения? Франция, дочь Церкви, учительница народов, верна ли ты, ради блага человека, союзу с извечной мудростью?»[919] Войтыла говорил эти слова, конечно, памятуя о сороковых годах, но для местного клира они прозвучали обидно. Получалось, что французское духовенство, интеллектуальная элита католичества, занималось неизвестно чем. Вдвойне обидно это было потому, что сам понтифик, по мнению немалой части священников, отнюдь не демонстрировал полета мысли, когда обращался ко всякого рода архаичным образцам пастырской работы. В 1986 году, за несколько месяцев до второй поездки римского папы во Францию, двести пятьдесят лионских кюре выступили с протестом против навязывания им устаревших методов евангелизации по образцу Жана Вианнея и Антуана Шеврие, предложив задуматься, стоит ли тратить деньги на дорогостоящее паломничество в то время, когда французская церковь отнюдь не купается в золоте. «Они хотят не того пастыря, какого желал Христос, а какого-то своего», — прокомментировал этот выпад понтифик[920].