На телевидении их уже ждали. Смазливая девчушка лет двадцатис небольшим приветливо замахала рукой, едва машина Руслана остановилась возлеподъезда.

- Ты выйди, я поищу, где машину поставить, а то здесьвсе забито, - сказал он.

Ира вышла, девушка тут же подлетела к ней.

- Здравствуйте, меня зовут Алена, я администраторинформационных программ, - начала она с деловым видом и тут же сбилась насовсем девический тон. - Ой, а вы в жизни гораздо красивее, чем в кино. Я стаким удовольствием смотрела "Соседей"! Руслан сказал, что у вассрочное сообщение.

- Да. Я хочу рассказать правду о том убийстве, закоторое был когда-то осужден Борис Иванович Бахтин.

- Он что, действительно маньяк? - Алена понизила голосдо шепота.

- Нет. Он убил маньяка, когда тот насиловал очереднуюжертву. Руслан сказал, что вы даете мне три минуты.

- Две с половиной, - уточнила Алена.

- Он сказал - три! - настойчиво повторила Ира.

- Всего три. Две с половиной вам и тридцать секунд ему.Больше никак не получается, блок новостей мы сокращать не можем, вашевыступление мы ставим вместо репортажа. У нас вся программа - десять минут.Третья часть ваша. Это очень много, просто беспрецедентно, мы на это пошлитолько ради Руслана. Нильский - это имя.

Подошел Руслан, и они все вместе двинулись в студию. Дальшевсе происходило в бешеном темпе. Бегом в гримерную, оттуда - галопом в студию,на Иру нацепили микрофон и скороговоркой объяснили, куда смотреть, когданачинать говорить и как следить за временем. Рядом усадили Руслана.

- Десять секунд до эфира! - раздалось в студии.

Ведущая информационной программы поерзала на стуле,расправила плечи, приготовила лицо. На экране появилась заставка. Ира судивлением отметила, что совершенно не нервничает. Все волнение, выбивавшее ееиз колеи во время разговора с Русланом, куда-то пропало. Наверное, обстановка встудии напомнила ей съемочную площадку. Режиссер, камеры, операторы,звукооператоры, администраторы, свет, заготовленный текст. Только главныедействующие лица перед камерами не актеры, а дикторы. Обстановка показалась ейпривычной, и она успокоилась.

- В нашем информационном выпуске вы не увидитерепортажа, - говорила диктор. - Вместо него мы предоставляем слово нашим гостям- актрисе Ирине Савенич и журналисту Руслану Нильскому.

- Здравствуйте, - начала Ира, - меня зовут ИринаСавенич, я приехала из Москвы, чтобы восстановить правду, которая была когда-тонарушена по моей вине.

Вот черт возьми, она же не хотела так начинать! Готовилась,готовилась, продумывала текст выступления, и сделала все наоборот. Ну что оназа дура такая!

- А августе тысяча девятьсот восемьдесят четвертогогода…

Она смотрела прямо в камеру, над которой горел красныйогонек, краем глаза отмечая цифры, сменяющие друг друга на табло электронныхчасов. Молодец, уложилась, все главное сказала, осталось еще шесть секунд.

- Борис Иванович, дорогой, если я сегодня жива, тотолько благодаря вам. Спасибо вам за все, что вы для меня сделали.

Огонек над камерой погас, Ира поняла, что ее лица больше нетна экране, теперь наступила очередь Руслана. Она внезапно снова началаволноваться и вдруг осознала, что не понимает ни единого слова журналиста.Никак не может сосредоточиться и послушать его выступление, вместо этогомысленно повторяет свои слова и проверяет, все ли сказала правильно.

- Я виноват перед вами, Борис Иванович. Хочу надеяться,что вы меня поймете и простите.

Это было единственное, что она сумела понять. Сновазаговорила диктор, зачитала новости спорта и прогноз погоды. Все. Камерывыключены, микрофоны сняты, можно уходить. Вокруг лица, изумленные,потрясенные, осуждающе-брезгливые. Самые разные. Но ни одного равнодушного.

- Мы повторим это в записи завтра в утреннем эфире, апредварительно дадим несколько анонсов, - сказал, прощаясь, кто-то изсотрудников телевидения.

- Спасибо, - поблагодарила она и потащила Руслана квыходу. Скорее в больницу, к Бахтину. Он, наверное, уже знает о выступлении,наверняка в этой больнице кто-то смотрел новости. Ему сразу скажут, и БорисуИвановичу должно стать полегче. Пусть знает, что с этого момента никто непосмеет верить опубликованным в газете подозрениям и ложным обвинениямжурналиста Нильского.

Моросил холодный дождь, неровный асфальт покрылся грязнымилужами. Дорога до больницы заняла около двадцати минут, на протяжении которыхРуслан не проронил ни слова. Он избегал не только разговаривать с Ириной, но исмотреть на нее. Пока ехали, она достала из сумки мобильный телефон, включилаего, прослушала автоответчик. Всего два звонка, оба от Лизаветы. "Ирочка,что случилось? Немедленно позвони домой, мы волнуемся." Поколебавшисьнесколько секунд, Ира набрала московский номер. Не рискнув объясняться сосвекровью, она позвонила Игорю сначала на работу, потом, когда там никто неснял трубку, на мобильник.

- Ирка, что за фокусы? - недовольно спросил он, едвауслышав ее голос. - Ты что, с любовником смылась?

- Нет, я по делу. Вернусь, как только смогу.

- Какие дела у тебя могут быть в Кемерове?

- Я все расскажу, когда приеду. Позвони родителям,скажи, что я объявилась и со мной все в порядке. Целую.

Игорь еще что-то возмущенно говорил, но она уже нажалакнопку и отсоединилась.

Здание больницы стояло в глубине огороженной заборомтерритории, въезд на которую разрешался только санитарным машинам. Русланостановил "Жигули" на улице возле ворот рядом с белым "мерседесом".

- Между прочим, это машина Бахтина, - бросил он,запирая дверцу.

- Наверное, его молодая жена здесь.

Они пошли под дождем по выложенной плиткой дорожке, вдолькоторой стояли горящие фонари. Время посещений больных давно закончилось,врачи, кроме дежурных, разошлись по домам, да и погода к прогулкам нерасполагала. На всем пути от ворот до входа в корпус им не встретился ни одинчеловек.

Ира издалека заметила одинокую женскую фигуру на освещенномкрыльце. Туго перехваченный поясом плащ, поникшие плечи, мокрые, прилипшие кголове волосы. Даже на расстоянии от женщины веяло такой безысходностью ипечалью, что у Иры сердце сжалось. "Наверное, потеряла кого-то и близких,- сочувственно подумала она, - и теперь не представляет, как идти домой, какрассказывать об этом, как дальше жить с этой болью."

- Это жена Бахтина, - негромко произнес Руслан, когдаони подошли ближе.

- Ты же говорил, он на молодой женился, - удивиласьИра.

- Это первая жена, Алла Григорьевна. Они уже лет десятькак развелись.

Сделав еще несколько шагов, они поравнялись с женщиной,которая, казалось, их не замечала. Обеими руками прижимая к горлу широкиелацканы плаща, она смотрела себе под ноги.