Нам спустя некоторое время осведомленные люди рассказывали, как проходил процесс согласования действий Ги Молле и Идена. Насколько это правильно, я полагаюсь на тех, кто меня информировал[392]. Говорят, что Ги Молле в это время не уезжал из Совета министров ночевать домой. Когда он получил наше послание, то буквально без штанов, в спальном белье подбежал к телефону звонить Идену.

В штанах ли он поднимал трубку или в кальсонах, сути не меняет. Главное, что через 22 часа после получения нашего предупреждения, серьезного предупреждения, а не китайского, которые уже насчитываются тысячами, агрессия была прекращена.

Таким образом, цель, которая ставилась агрессорами, – сломить сопротивление Египта, ликвидировать правительство, которое проводит независимую политику в интересах Египта и других арабских народов, борющихся против колониального рабства, сорвалась. Это была большая победа Советского Союза, победа его авторитета и его мощи. Франция и Англия, эти две великие державы, вынуждены были считаться с нами. Я не беру во внимание Израиль.

Нам передавали, что к моменту отправки наших посланий в египетском правительстве создалось критическое положение. В Египте тогда еще имелись большие силы, желавшие свержения Насера. Они выступали против радикальной политики, которую тогда начал проводить Насер.

В арабской печати раздавались критические голоса в наш адрес: мол, Советский Союз не принимает мер и не подает руку помощи арабскому народу, подвергшемуся нападению. Резко вырос авторитет Эйзенхауэра, особенно после того, как он публично сделал заявление с осуждением агрессии и потребовал ее прекращения.

Разница-то состояла в том, что когда Эйзенхауэр выступил с осуждением, то агрессивная акция продолжалась. Правительства Англии и Франции понимали, что это тактическая уловка президента Эйзенхауэра, которая не будет иметь никаких последствий. Когда же мы выступили со своим заявлением, то это была уже не игра на публику, а разговор всерьез. Правительства агрессоров сделали правильный вывод. Это была большая победа прогрессивных сил всех стран мира. Очень высоко поднялся авторитет Советского Союза и не только среди египетского народа, но и в других странах, которые освободились от колониальной зависимости или же вели борьбу за свое освобождение.

Я хотел бы еще добавить следующее. Когда создалось критическое положение в Польше и Венгрии, где антисоветские элементы поносили нашу партию и советский народ, что, конечно, создало для нас трудности, то дипломаты Англии и Франции, не первого ранга, встречаясь с сотрудниками наших посольств в своих столицах за чашкой кофе или за бокалом вина, высказывали такие мысли: «Ну что же, мы с пониманием относимся к трудностям, которые у вас возникли в Польше и Венгрии. А у нас трудности с Египтом. Давайте негласно договоримся: вы своими средствами ликвидируете свои трудности, но не мешайте и нам».

Видите, как империалисты хотели воспользоваться нашими трудностями и лишить нас возможности поднять голос в защиту борьбы египетского народа против колонизаторов, которые хотели вернуть свое господство в бывших колониях.

Но мы быстро справились со своими трудностями. Я уже говорил, как мы это сделали. В Польше большую роль сыграло новое руководство в лице товарищей Гомулки и Циранкевича. Мы справились с трудностями и в Венгрии. Таким образом мы развязали себе руки и сейчас же подали голос в помощь египетскому народу. Этот голос оказался настолько мощным, что вынудил прекратить агрессию.

Мы были очень рады, что у Идена и Ги Молле хватило мужества прекратить войну.

Война Англии, Франции и Израиля против Египта в 1956 году для Советского Союза стала исторической вехой.

Мы не преследовали эгоистичных, меркантильных интересов Советского Союза. Мы не хотели заменить Англию в Египте или в других арабских странах. Нет! Мы хотели помочь колониальным народам освободиться из-под рабской зависимости. Это ленинская политика, реально внедрявшаяся в практику нашей дипломатии. Египет после этого еще больше сблизился с Советским Союзом, еще больше проникся доверием и уважением к нашей политике, к нашей советской социалистической системе.

Мы многое приобрели ранее того, когда наше вмешательство в пользу Египта при нападении на него Франции, Англии и Израиля высоко подняло авторитет СССР в арабском мире, особенно в египетском народе. Насер говорил тогда много лестного в отношении политики Советского правительства. Мы помогали искренне, без всяких условий, с идейных позиций оказывая помощь, с тем чтобы все колониальные народы смогли завоевать независимость. Наша акция основывалась на гуманных, а не на каких-либо меркантильных интересах.

Сам СССР ни в чем не нуждался. В том числе в богатствах Объединенной Арабской Республики. У нас есть почти все, что они у себя производят или добывают. У нас есть и нефть, и рис, и прочее, чем богат Ближний Восток. Мы вообще более богатая страна. Если у нас чего-то недостает, так некоторых изделий, которые мы стараемся приобрести в других странах не путем войны или каких-то махинаций, а на торговой основе, как практикуется среди всех цивилизованных народов. Что имел в виду Насер, когда заявлял, что война с трехсторонним агрессором была прекращена в результате помощи Советского Союза? Повторю, во-первых, наше обращение к Эйзенхауэру с идеей слить под флагом ООН военные усилия СССР и США против агрессоров, напавших на Египет, было политическим ходом. Мы-то понимали, что Эйзенхауэр не захочет объединяться с нами против своих союзников по НАТО, но хотели сорвать тот покров миротворца, который он напялил на себя, и показать истинное лицо политического деятеля, придерживающегося тех же позиций, что и агрессор. А почему, когда война прекратилась и положение нормализовалось, Израиль отступил с занятых им территорий? Он тогда вместе с французами и англичанами захватил обширные земли. Когда англичане и французы вывели свои войска, Израиль тоже отвел свои. Видимо, имелось соглашение между этими тремя державами. И второе обстоятельство: мы поставили вопрос в ООН и добились осуждения агрессии, а сами заявили публично о наборе наших добровольцев в египетскую армию: танкистов, летчиков, артиллеристов, других военных специалистов.

Да, мы хотели оказать Египту реальную поддержку, послав туда людей, которые в совершенстве владели современным оружием. Это тоже подтолкнуло Израиль к пониманию необходимости отвода войск и освобождению территорий, захваченных в результате тройственного нападения на Египет. Считаю, что этот факт оказался очень существенным для нашей политики, и мы правильно его использовали, поставив условие Израилю: если он не послушается рекомендаций ООН, то столкнется с такой военной силой Египта, в составе войск которого могут быть и наши добровольцы. Это тоже весьма высоко было оценено египетским народом и Насером. Вот о чем он говорил в своих выступлениях. Но после нормализации положения выявилось различное понимание принципов переустройства Египетского государства. Мы видели непоследовательность Насера. Тито же говорил, что тот просто не понимает некоторых вещей, однако ему надо по-прежнему помогать.