Давняя мечта египетского народа – полнее использовать реку Нил, ее гидроресурсы в своем сельском хозяйстве, а попутно заставить Нил крутить турбины и получать электрический ток. Когда Насер пришел к власти, этот вопрос стал в Египте интенсивно муссироваться. Была достигнута договоренность с банками, и Египту обещали кредиты для постройки плотины на Ниле. Египтяне обольщали себя, что смогут реализовать мечту, которую лелеяли веками, с помощью США. Потом то обстоятельство, что Египет вырвался из фарватера политики США и Англии, ударило по империалистам, и однажды было объявлено, что банки отказывают в обещанных Египту кредитах. Это взорвало, так сказать, Насера, и он объявил о национализации Суэцкого канала. Политическая температура подскочила вверх, ситуацию потянуло к международной напряженности. Обслуживающий персонал на Суэцком канале – лоцманы, инженерные служащие и другие – Запад отозвал. Египет оказался без кадров. Запад считал, что Египет себя дискредитирует, не справится с трудностями и канал перестанет действовать. Это создаст для Египта дополнительные финансовые и политические трудности.

Существовал международный порядок пользования Суэцким каналом. Египетское правительство обратилось к нам с просьбой оказать помощь. Мы сейчас же дали своих лоцманов, инженеров и других специалистов, чтобы египтянам как можно безболезненнее освоить управление каналом. Все получилось хорошо. Но политический накал страстей был невероятный. Именно необдуманная политика США, политика с позиции силы, даллесовская линия нажима[402] помогли нам сблизиться с Египтом, а Египту – легче разобраться в том, кто его враги и кто – друзья. СССР, хотя наша печать порою и выступала с какими-то критическими замечаниями, неизменно в трудные для Египта минуты становился на его сторону и поддерживал справедливую борьбу против колонизаторов и за укрепление независимости. Стали к нам приезжать египетские делегации. Приехали и военные во главе с главнокомандующим Амером. Мы вновь оказали им помощь, в которой они нуждались. Египтяне довольно основательно укрепились нашим вооружением.

Затем египтяне стали обращаться к нам с просьбой помочь им построить Асуанскую плотину на Ниле[403]. Мы сначала отказывались. Думаю, что это Тито посоветовал им обратиться с просьбой к СССР. И не просто с просьбой, а с убедительной просьбой, с дружеским нажимом. Почему я так полагаю? Как-то мы, встретившись с Тито, беседовали о Египте. Он стоял горой за Насера, всегда доказывал, что ему надо помогать. Тут он был абсолютно прав. Жизнь и история подтвердили верность его рассуждений. И сейчас мы имеем наилучшие отношения с Египтом. Это в интересах и Египта, и Советского Союза, и всех прогрессивных сил. Вначале переговоры о плотине велись с нашими посольскими работниками в Египте. Потом к нам приехали Насер и Амер. Последний (я и сейчас переживаю) трагично кончил свою жизнь, совершив самоубийство после катастрофы, которую потерпела египетская армия в 1967 году[404]. Он, как главнокомандующий, нес главную ответственность за нее. В какой степени персонально он был виновен в катастрофическом поражении, мне трудно судить. Амер производил впечатление порядочного человека, преданного делу Египта, понимал необходимость братских отношений египетского народа с народами СССР. Это на меня действовало подкупающе. Я относился к нему с доверием, он подходил к дружбе между нашими народами не конъюнктурно, а искренне верил в то, что дружба с СССР – в интересах египетского народа, поднятия его экономики, культуры и благосостояния.

Амер, когда приезжал в СССР, всегда просил о встрече со мной. Согласно решениям ЦК партии я с ним встречался, выслушивал его и высказывал наши соображения. Однажды он настойчиво, а он умел проявить настойчивость, хотя и без назойливости, стал убеждать меня, что СССР очень выгодно, если появится сильный Египет. Потом подошел к главному: «У нас сейчас слабая экономика, без Асуанской плотины поднять ее нельзя. Слаба энергетика, Асуанская плотина даст возможность на треть увеличить поливные земли». Я отвечал, что согласен, но потребуются большие капиталовложения, а это нам пока не под силу. Затем мы обменялись мнениями у себя в руководстве. Как нам поступить? Мы поручили нашим экономистам проработать вопрос, изучить имеющиеся предложения. Наши очень долго изучали, потом доложили, сколько это может стоить и за какое время мы сумеем построить Асуанскую плотину. Показали, что такая сделка не только политически, но и экономически может быть для нас выгодной. Надо, конечно, понимать некоторую условность этой выгоды: она будет в том, что мы укрепим друга, его экономику, закрепим дружеские отношения между нами. Тут экономика перерастает в политику. К тому же затраченные деньги – не бросовые, они возвратятся в виде поставок. Египтяне могли поставлять длинноволокнистый хлопок, рис, другие товары. Так что наши затраты – не подарок, а кредит, который реально будет оплачен. Кроме того, мы получали дополнительную оплату в виде доверия к нам всех арабов и других слаборазвитых народов, особенно в Африке. Будет ясно, что на СССР можно опереться, он бескорыстен, с пониманием относится к нуждам народов, которые освобождаются от колониальной зависимости. Тут не экономическая составляющая была для нас главной, а политическая.

Сплошь и рядом политический интерес бывает важнее экономического. Укрепление арабских стран ослабляет враждебный нам лагерь. Если мы не будем бороться за укрепление наших связей с освобождающимися народами, то империализм станет искать каждую щель, чтобы пролезть в нее и закрепить все за собой. Тогда нам противопоставятся более обширные территории и силы. Это вынудит нас больше тратиться на содержание армии и флота. Вот как оборачивается дело. Вроде бы мы сначала экономически проигрываем, но если глубже изучить дело, то мы не только не проигрываем, а получаем выигрыш. Поэтому когда мы всесторонне обсудили ситуацию и взвесили доступное, то решили, что можем построить Асуанскую плотину, и согласились с египетским предложением.

Так мы подписали договор с Египтом о строительстве Асуанской плотины. Когда повели переговоры, то Египет настаивал, чтобы мы взяли на себя работы как подрядчик: столько-то работы стоят, в такие-то сроки выполняются, потом он начинает расплачиваться за капиталовложения и компенсировать наши затраты. Мы отказались от такой формы договора на том основании, что если мы возьмем на себя роль подрядчика, нам придется нанимать египетскую рабочую силу. Мы выступим и в качестве администраторов. Могут возникнуть (да и всегда возникают) конфликты между подрядчиком и наемной рабочей силой. Вместо того чтобы выглядеть другом египетского народа, станем как бы его эксплуататорами. То, что мы строим для них за наши средства, – одна сторона дела. Но с теми людьми, которые у нас работают, мы сталкиваемся уже в другом качестве: не как страна, которая дала кредиты, а как сторона, которая ведет работы на подрядных условиях, нанимая рабочую силу. Конфликты будут возникать именно с населением Египта. Мы этого не хотели и отказывались от такой формы проведения работ всюду, где давали кредиты. Так было и с Индией, когда мы подрядились построить для них металлургический завод в Бхилаи и другие предприятия. Такую же политику мы проводили и раньше. По-моему, она проводится и сейчас. Это единственно правильная и разумная линия.