вправду шли очень мощно, будто женщина вот-вот родит. Выглядела роженица предельно измотанной, но никто не услышал от неё ни слова жалобы. Предложили обезболивание – отказалась. Действительно сильная, волевая и терпеливая.

Но всё-таки убедили её на эпидуральную анестезию, уже даже не в виде облегчения, а как терапию патологически застрявших родов. После чего – чудеса тут случаются редко – схватки вполне ожидаемо исчезли. Поставили окситоцин – у ребёнка упало сердце, пришлось бежать в операционную.

Кесарево сечение – неожиданное и какое-то совсем грустное… Муж потом говорил: «Инна, поймите, для неё это серьёзный удар – она всегда такая правильная, такая сильная, такая здоровая, такая отличница! Для неё станет большим разочарованием в себе, что не смогла родить сама…»

А я всё думала: научат ли её эти роды, что не надо быть сильной, волевой, героической? Не быть стойким солдатом? Наоборот – стать мягкой, текучей, плавной, нежной, может даже плакать порой? И в этом будет куда больше той, вечной женщины…

Однажды со мной рожала женщина-руководитель, женщина-начальник, женщина-повелитель. Уж не знаю, повелитель молний или чего ещё, но, когда договаривались о родах, в её голосе отчётливо звенел металл.

Когда мы уже находились в роддоме, они с мужем легли подремать – открытие сантиметра два-три, не больше. Он её обнимал, говорил что-то, шли схватки, и вдруг я услышала с кровати совсем не железное звучание! А лепет маленькой девочки, которую обидели в садике: несправедливо сделали замечание или игрушку в песочнице отобрали. Жалобный, плачущий, совсем не стальной, наоборот – очень детский, тонкий, беззащитный голос: «Я так больше не могу! Ну что же это такое! Когда всё наконец закончится?»

Подумала: ну вот, сейчас моя железная леди, не выдержав родов, попросит эпидуральную анестезию. Но нет, уже наступало полное открытие: момент, когда становятся пустыми и ненужными любые социальные роли.

В момент рождения человека женщина остаётся абсолютно открытой, уязвимой – конечно, если она хорошо, по-настоящему правильно рожает.

Всё хорошо открывается и рождается не у волевых и сильных, а у нащупавших эту мягкость, текучесть, даже бессилие. И смело, бесстрашно поддающихся им.

Полностью, без оглядки.

Глава 91

Как мужчина вытягивает или губит роды

До первой завершившейся рождением ребёнка беременности у меня не имелось никакого мнения о том, должен ли мужчина присутствовать на родах.

Я просто любила своего мужа. И мы жили вместе – во всём. Поэтому представлялось странным и нелепым вдруг взять и разлучиться перед рождением нашего зачатого в любви и полнейшем слиянии ребёнка. Для нас это было органично, безо всякой идеологии и прочих обоснований. Поэтому я думала: зачем мужчине удаляться от того, к чему он причастен самым непосредственным образом?

Потом уже донеслись иные мнения типа «не мужское это дело», «от такого можно потерять влечение» и прочий сексистский бред (ни разу не слышала от нормальных людей ничего подобного), а также страх женщин, не умеющих рожать и не понимающих сути родов, предстать перед мужчиной в неприглядном виде – с красным лицом и выпученными глазами.

Спорить или убеждать не собираюсь. У меня так и не появилось ни стройной теории, ни какого-либо научно обоснованного мнения насчёт присутствия мужчины на родах – только выводы из того, что видела на практике.

Лично я свои роды без мужа не мыслила. При этом когда-то слышала мнение Одена, что идеальное место мужчины в них – на кухне, где он смотрит футбол, пока женщина занимается женским делом. Пожалуй, такой взгляд в чём-то оправдан, наверное, Оден знает про это что-то своё. Хотя не стоит забывать, что в период написания этой книги Мишелю перевалило за девяносто, и очевидно, что большинство его наблюдений и выводов сделаны давным-давно, когда мир оставался ещё совсем другим.

Моё же видение вопроса – практическое. Преимущественно как опыт, большей частью как умозаключения на основе ситуаций, в которых мужчина, партнёр делал чудесные, замечательные вещи, обойтись без которых не представлялось возможным. А порой – когда он же всё по-настоящему портил. Иногда то, чем мешает мужчина на родах, выглядит очень тонким, неочевидным – поведение или какие-то нюансы его посылов, энергии. Так что просто опишу ситуации, где присутствие мужчины меня чем-то поразило или запомнилось.

Когда я начинала работать в проекте «Домашние роды в роддоме», большинство, конечно же, рожали парами, точно никак не меньше восьмидесяти процентов. И мужчины готовились к родам, искренне хотели участвовать – редко кого туда «тащили за уши».

Но готовили их тогда в том числе и к противостоянию системе, то есть преимущественно к роли бойца и защитника от «докторищ». А ещё, естественно, и к чисто бытовой помощи. Женщину нужно собрать, одеть, довезти, в роддоме раздеть, достать документы, сменную одежду и дальше уже располагаться в палате. В общем, технические моменты.

Набираясь опыта и впечатлений, стала замечать пары, где мужчина и женщина настолько соединены, слиты энергетически, тактильно, чувственно, что их роды походили на какой-то парный танец, а то и близость. Они обнимали друг друга, она могла повиснуть на нём на схватку, а он гладил ей спину, нежно целуя её плечи, руки… Самая настоящая прелюдия. Порой становилось неловко: зачем я здесь? Будто в чужой спальне. Хотелось не смотреть, незаметно выйти.

Одна девушка несколько часов не отпускала руки мужа, а в ту же секунду, как родила мальчика, страстно выдохнула: «Антон, я люблю тебя!..» Не понимала в тот момент, где я – в роддоме? Или случайно оказалась на пике их секса, каким-то образом переместившись в момент зачатия этого мальчишки?

Но чаще, конечно, мужчины присутствуют на родах всё-таки напряжёнными, испуганными, невольно играя роль сострадателя. На курсах всегда привожу многочисленные примеры того, как это неполезно – потому что зеркально провоцирует женщину страдать и считать себя несчастной.

Если мужчина идёт в роды с сочувственным выражением лица: охать, причитать, сопереживать, если он ведёт себя словно старушка, повторяющая «ой ты моя милая, бедная моя несчастная, как тебе нелегко приходится», если он смотрит на женщину глазами, полными жалости, – таким образом он провоцирует её на поведение страдалицы, подталкивает к тому, чтобы она всем своим видом показывала: «Вот как я мучаюсь, оцените!» – начиная играть в родовой процесс, как в детском саду играют в больницу.

Никогда не забуду мужчину, который явил собой полную противоположность большинству своих эмоциональных собратьев. Он – священник, она – матушка. Оба молодые. У неё первые роды, он только что получил приход.

Его поведение на родах выглядело очень сдержанным – вернее, как таковое фактически