Если внутриполитический курс Троцкого как руководителя оппозиции складывался постепенно и к началу 1927 года в основном сформировался в более или менее стройную концепцию, то позиция по основным международным вопросам под влиянием событий подвергалась подчас существенным конъюнктурным изменениям.

Сначала важнейшим из международных событий представлялась массовая забастовка в Великобритании, к которой одновременно добавился правый переворот в Польше, организованный Ю. Пилсудским и поначалу поддержанный компартией, которую, впрочем, вскоре одернули из Москвы.

В 1926-м — первой половине 1927 года развернулись грандиозные революционные события в Китае, которые приковали внимание во всех странах и стали важнейшим международным водоразделом между сталинистами и оппозиционными лидерами.

Если Троцкий и другие оппозиционеры, в частности К. Б. Радек,[1000] брали курс на углубление китайской революции, далеко не полностью учитывая национальную специфику, преувеличивая сходство Китая с предреволюционной Россией, то сталинская группа занимала более осторожную позицию, стремясь обеспечить советское, а следовательно, личное влияние в этой гигантской стране независимо от «классового характера» происходивших там потрясений. Для понимания взглядов лидера оппозиции на китайский вопрос, оказавшийся в центре внимания оппозиционных сил в 1927 году, а затем в ссылке и в значительной мере во время эмиграции, следует хотя бы кратко рассказать о событиях в Китае.

А события там менялись с головокружительной быстротой. В июле 1917 года в Кантон (ныне Гуанчжоу), экономический центр Южного Китая, прибыл находившийся перед этим в эмиграции Сунь Ятсен — лидер национальных революционеров и их партии Гоминьдан (Народной партии). Здесь были образованы парламент и правительство, провозгласившие себя верховной властью Китая. Сунь Ятсен был избран президентом, вскоре отказался от этого поста и стал главнокомандующим. Он присматривался к северному соседу, в Москве, в свою очередь, тоже внимательно следили за событиями на юге Китая.

С 1918 года начались визиты представителей Советской России к Сунь Ятсену, с которым было установлено сотрудничество.[1001] В 1922 году в Южный Китай был направлен представитель Исполкома Коминтерна Генрикус Снефлит (Маринг),[1002] для которого Карл Радек разработал инструкцию, предусматривавшую вступление китайской компартии в Гоминьдан в целях формирования единого антиимпериалистического фронта.[1003] Хотя в августе 1922 года ЦИК КПК принял рекомендацию Коминтерна о вступлении в Гоминьдан и в резолюции Исполкома Коминтерна (ИККИ) от 12 января 1923 года вновь признавалось целесообразным для коммунистов «оставаться внутри партии Гоминьдан», многие руководители компартии (Чжан Готао, Цай Хэсэнь и др.) были убеждены, что этот шаг нанесет ущерб самостоятельности и «классовой чистоте» КПК. В самой партии единства по вопросу о ее статусе не было, хотя из Москвы давали вроде бы однозначные рекомендации.

Осенью 1923 года Сунь Ятсен направил в Москву группу деятелей Гоминьдана во главе со своим молодым помощником Чан Кайши для знакомства с советской политической и военной организацией. В делегацию входили коммунисты. 27 ноября (накануне отъезда) гоминьдановско-коммунистическая китайская делегация посетила Троцкого. Делегаты просили дать советы по работе их партии. Троцкий ответил, что может лишь высказать мнение о положении в Китае и роли революционной партии, что фактически было равнозначно «советам». Около 45 минут он поучал: дескать, Сунь Ятсен занимается исключительно военными операциями, тогда как необходима политическая подготовка масс. «Хорошая газета… лучше, чем плохая дивизия», — говорил он. Вместо оказания военной помощи Троцкий обещал китайским делегатам лишь открыть советские военные школы для революционеров из Китая. Чан Кайши, не удовлетворенный таким оборотом дела, жаловался наркому на трудности политической деятельности, так как «империалисты всех стран жестоко подавляют революционную пропаганду». Троцкий парировал, что пропаганда должна вестись применительно к условиям, то есть «в прессе высказывать то, что по цензурным условиям является возможным, не забывая прокламации и листовки, в которых вещи могут быть названы своими именами, то есть должна быть работа легальная и нелегальная».[1004] Беседа с Чан Кайши произвела на Троцкого не самое благоприятное впечатление. В следующие годы он довольно круто изменит свои взгляды на сущность Гоминьдана, его место в китайской революции и взаимоотношения компартии с ним.

В 1924 году китайская компартия фактически присоединилась к Гоминьдану как организованная сила. До поры до времени и в Гоминьдане, и в отдельных кругах коммунистов, стремившихся к полной самостоятельности и получавших в этом косвенную поддержку Троцкого, это объединение терпели, но терпению положены пределы. Одновременно в Китай прибыли советские советники во главе с М. М. Бородиным.

После смерти Сунь Ятсена в марте 1925 года в Гоминьдане и кантонском правительстве развернулась борьба за власть, а в июне 1926 года Национально-революционная армия начала поход на север под командованием Чан Кайши. Города и провинции, находившиеся под властью коррумпированных генералов, легко оказывались в руках патриотических сил. В августе войска Чана достигли реки Янцзы, в октябре заняли Ханькоу и соседние города, составлявшие мегаполис Ухань, в марте 1927 года — Нанкин. За два месяца перед этим революционное правительство перебралось из Кантона в Ханькоу.

Однако в руководстве Гоминьдана созрел конфликт между левой группой, доминировавшей в правительстве, и Чаном. 12 апреля Чан Кайши устроил в Шанхае, только что занятом его войсками, резню коммунистов и других левых. Оба крыла Гоминьдана стали заявлять об исключении друг друга из партии в связи с «предательством». ЦИК отдал приказ об аресте Чан Кайши. Последний, в свою очередь, возложил ответственность за события на компартию, которая, по его словам, создала в Гоминьдане «царство террора». Чан образовал альтернативное правительство в Нанкине.