Внутренняя борьба в высших органах, поначалу охватывавшая только ограниченный круг вопросов, постепенно разгоралась и распространялась на все новые области. Эта борьба стремительно взвилась после «отпускного периода», когда и Троцкий, и ряд сторонников Сталина, поднакопив силы, возвратились в Москву для продолжения схваток. Взлет, однако, на этот раз был очень недолгим и завершился очередным поражением Троцкого.

Третьего октября Зиновьев, Пятаков и Троцкий направили в Политбюро протест против распространения партруководством сплетен о линии деятелей оппозиции. Авторы подчеркивали, что только открытая дискуссия и скорейшее проведение съезда способны вывести партию из перманентного кризиса.[986] На следующий день последовало еще одно заявление с предложением найти «мирный выход» из создавшегося положения.[987] Ничего принципиально нового в этом документе не было. Он был направлен в различные партийные органы, чтобы как можно шире осветить деятельность оппозиции. Инициатором всей этой повышенной активности явно был Троцкий.

Пятого октября оппозиционеры потребовали немедленного созыва Политбюро «для обсуждения практических мер, которые должны иметь своей целью ограждение партии от потрясений и революции от опасностей».[988] В ответ Бухарин и Томский, за спиной которых стоял Сталин, распространили документ с жесткими обвинениями по адресу «партийных баронов», которые «разыгрывают на спине партии свои фантазии».[989]

Именно на этом фоне борзописец Демьян Бедный, послушно выполнявший любые «идеологические задания» Сталина, донес до всей читающей публики, а отнюдь не только до «партийного актива», как поступали ранее, факт серьезнейших разногласий в верхах, опубликовав в «Правде» стишата, причем под заголовком, который ничего хорошего оппозиционерам не предвещал, — «Всему бывает конец»:

Так с его подачи стали распространяться версии о «бонапартизме» Троцкого, о том, что если он пока не готовит государственный переворот, то при благоприятных условиях от такового не откажется.

Восьмого и одиннадцатого октября на Политбюро рассматривался вопрос о внутрипартийном положении. Каменев предложил компромиссную резолюцию, но она была отвергнута. Оппозиционеры вынуждены были вновь занять оборонительную позицию. 13 октября они выступили с заявлением, в котором, сделав ряд оговорок, признали, что допустили нарушения партийной дисциплины и отказываются от фракционных методов.[991]

Через несколько дней пленум ЦК исключил Троцкого из состава Политбюро. Зиновьев был снят с поста председателя ИККИ (из Политбюро он был выведен в июле), а Каменев исключен из кандидатов в члены Политбюро и снят с поста директора Института Ленина. Одновременно Троцкий был устранен с поста председателя Научно-технического комитета.

Было ясно, что речь идет только о временном отступлении оппозиционных лидеров. Оно будет использовано для собирания сил, перестройки авангардных рядов, поисков новой аргументации с целью свести к минимуму отступничество, привлечь новых сторонников из числа членов партии, которые по разного рода причинам не были удовлетворены курсом «правых», каковыми Троцкий считал Бухарина, Рыкова и Томского, и «центристов», то есть Сталина с его ближайшим окружением.

Важным средством активизации сторонников, привлечения новых приверженцев, широкого освещения своих взглядов Троцкий считал партийную дискуссию. В ходе ее он надеялся рассеять клеветнические оценки его позиции, которые распространяли бухаринцы и сталинисты (они еще были почти едины и только самые тонкие наблюдатели, в том числе Лев Давидович, замечали нюансы в их позициях), разъяснить, к чему он стремился в действительности. Дискуссия позволила бы перевести пропаганду взглядов в легальное русло, в какой-то мере восстановила бы паритет позиций.

Именно этому вопросу Троцкий посвятил ряд статей, тезисов, заявлений, написанных в октябре — декабре 1926 года, во время подготовки к XV партконференции (она состоялась 26 октября — 3 ноября 1926 года), и непосредственно после нее.

В работе «Нужна ли дискуссия?»[992] Троцкий настаивал на ее проведении немедленно, уже накануне конференции. Он предлагал обсудить вопросы о падении реальной зарплаты рабочих, товарном голоде, отставании промышленности и т. д. Тот, кто заявляет, что дискуссия вредна и опасна, по сути дела уже ведет дискуссию, утверждал Троцкий, но она носит односторонний характер, не встречая отповеди. Все эти пламенные речи, однако, никакого впечатления не производили на партийный аппарат. Дискуссия так и не была проведена.

Для Сталина и его сторонников конференция имела огромное значение, приравнивалась ими к съезду, поскольку они ставили цель закрепить на ней свою победу над объединенной оппозицией, прежде всего над Троцким. Хотя обсуждались разнообразные вопросы (о международном положении докладывал Бухарин, о хозяйственном состоянии страны и задачах партии — Рыков, о задачах профсоюзов — Томский), в центре внимания стоял главный вопрос — доклад Сталина об оппозиции и внутрипартийном положении.

Докладчик объявил, что летом 1926 года был образован троцкистско-зиновьевский антипартийный блок (именно так — «Об оппозиционном блоке в ВКП(б)» — назывались его тезисы к конференции[993]), лидеры которого пытались ревизовать учение Ленина, решения XIV съезда о построении социализма в СССР. Сталин объявил установки оппозиции социал-демократическим уклоном в партии.[994] Конференция признала вредными предложения лидеров троцкистско-зиновьевского блока о проведении индустриализации за счет высоких налогов с крестьян и повышения цен на промышленные товары. Извращая взгляды Троцкого, Сталин утверждал, что это неизбежно привело бы к подрыву сельского хозяйства, падению темпов индустриализации. Троцкому становилось ясно, что цель Сталина состоит в закреплении собственной власти путем полного оттеснения оппозиционеров от властных рычагов, утверждения курса на построение социализма в одной стране как бесспорной альтернативы «перманентной революции», что лишало лидера оппозиции ореола марксистского теоретика.