Ее кожа отливает теплым золотистым оттенком, даже здесь, в подвале, в резком свете флуоресцентной лампы. Она так упрямо жива. По-прежнему горит, как свеча под дождем.

– Ладно.

Я рассказываю Мэре то, чего она хочет.

Пожалуй, я тоже этого хочу.

Они убьют меня. После того как я перестану быть полезным. Неудивительно. Я бы тоже так поступил. И все-таки, когда с моей головы снимают мешок и я вижу чашу гор вокруг, то невольно чувствую страх. Если мне позволили увидеть Монфор и его столицу – значит, я точно покойник. Это лишь вопрос времени.

Морозный воздух пощипывает открытое лицо. Никто не догадается, что я дрожу от страха. Я смотрю на фиолетовое небо, затянутое предрассветной дымкой и озаренное светом далекого восхода, пробивающимся сквозь горные пики. На вершинах даже летом лежит снег.

Я пытаюсь наскоро сориентироваться.

Асцендент лежит в долине внизу, прилепившись к склонам над озером. Он не похож на виденные мною прежде города, хоть в Норте, хоть в Озерном крае. Это место совсем молодое, но в то же время древнее. Город, растущий среди деревьев и гор, одновременно рукотворный и совершенно естественный. Но Асцендент меня не интересует. Я никогда сюда не вернусь. Ни если сбегу, ни если расстанусь с головой. Нет варианта, при котором я вернулся бы в Монфор.

Мы ждем на взлетной полосе, аккуратно проложенной между двух гор. Запах самолетного топлива резко ощущается в свежем воздухе. Несколько самолетов стоят на бетоне, готовые к старту. Прищурившись, я смотрю через головы охранников и замечаю вдалеке белый дворец, который высится над столицей. Очевидно, именно туда меня и привели, когда заставили предстать перед странным советом, состоящим из Красных, Серебряных и новокровок.

Люди вокруг незнакомы; среди одежд примерно поровну монфорской зелени и адского багрянца Алой гвардии. Они удерживают меня на месте; единственное, что я могу сделать, – встать на цыпочки и, вытянув шею, взглянуть на толпу.

Это настоящая толпа. Десятки солдат и офицеров, выстроившись аккуратными рядами, терпеливо ждут посадки. Но их гораздо меньше, чем я ожидал. «Они правда думают, что этого хватит для атаки на Археон?» Даже если среди них есть новокровки с пугающими странными способностями.

Глупо. Самоубийственно. «Каким образом я проиграл кучке буйных идиотов?»

Кто-то посмеивается рядом, и меня охватывает знакомое ощущение, что смеются надо мной. Я резко разворачиваюсь и вижу премьера, который смотрит через плечи моих охранников.

Повинуясь движению его руки, двое солдат отступают. Премьер приближается. К моему удивлению, он одет как солдат – в непримечательную зеленую форму. Ни медалей, ни почетных знаков – ничего, знаменующего его статус. «Неудивительно, что они с Кэлом отлично поладили. Оба так глупы, что дерутся в первых рядах».

– Что-то смешное? – презрительно спрашиваю я, глядя на премьера.

Тот в ответ просто качает головой. Как и в совете, лицо Дэвидсона остается спокойным и почти пустым – на нем выражается ровно столько эмоций, сколько надо, чтобы люди сделали свои выводы.

Я бы поздравил его с таким талантом, если бы испытывал к тому желание.

Дэвидсон, как и я, опытный актер. Но он тратит силы зря. Я всё прекрасно понимаю.

– Что будет, когда это закончится и настанет время делить добычу? – с улыбкой спрашиваю я, чувствуя, как воздух леденит зубы. – Кто подберет упавшую корону моего брата, Дэвидсон?

Мои слова как будто не производят никакого действия. Но я замечаю чуть заметно дернувшийся мускул, когда Дэвидсон прищуривается.

– Посмотри вокруг, Калор. В моей стране корон нет.

– Как умно, – задумчиво произношу я. – Но не всегда их носят на виду.

Он не клюет на удочку. То ли этот человек сверхъестественно сдержан, то ли и правда лишен жажды власти. Конечно, первое. Никто на свете не способен устоять перед соблазном трона.

– Соблюдай условия, и все закончится быстро, – говорит премьер, отступая. – В самолет, – добавляет он резко. Это приказ.

Охранники движутся как один – они хорошо обучены, и, если закрыть глаза, можно притвориться, что это Стражи. Мои личные Серебряные телохранители, поклявшиеся заботиться о безопасности короля, а не крысы и предатели, которые охотно наденут на меня цепи.

Впрочем, кандалами они не озаботились. Мои запястья свободны, но пусты.

Нет браслетов – нет пламени.

Ни искры.

В таком случае повезло, что мы путешествуем с девочкой-молнией.

Я успеваю заметить ее, когда меня ведут по взлетной полосе к ожидающему нас самолету. Мэра стоит со своей подругой, женщиной по имени Фарли, которую оказалось так легко одурачить год назад, и с беловолосым электриконом. Видимо, странные прически – здешний стиль; кроме него, я вижу женщину с синей шевелюрой и мужчину с коротко стриженными зелеными волосами.

Мэра улыбается им – широко и искренне. И я понимаю, что она тоже сменила стиль. Седые кончики окрашены в роскошный фиолетовый цвет. Как красиво.

У меня слегка сжимается сердце. Она в моем самолете. Возможно, чтобы я точно ничего не натворил. И ее приятель будет маячить надо мной в течение всего полета.

Ничего. Выдержу.

Несколько часов страха. Но оно того стоит – ведь я знаю, что пошел обратный отсчет.

У нашего самолета – темно-зеленые крылья. Цвет монфорского воздушного флота. Меня ведут внутрь, в салон с сиденьями вдоль стен. Есть еще углубленный отсек, который идет вдоль всего корпуса. Там тоже можно перевозить пассажиров. Или оружие. Или то и другое. Я неприятно удивляюсь, сообразив, что этот самолет – монфорского производства, и он уж точно не один такой. Странная горная страна снабжена гораздо лучше, чем мы думали – даже после Корвиума, после Причальной Гавани. И они мобилизуют все силы.

Когда меня пристегивают к сиденью, затянув ремни чуть туже, чем следует, я понимаю, отчего Дэвидсон смеялся.

Самолеты на взлетной полосе, собравшиеся снаружи солдаты – это лишь начало.

– Сколько тысяч вы ведете на Археон? – спрашиваю я громко, перекрывая шум в заполняющемся самолете.

Мне не отвечают, и этого достаточно.

Мэра занимает свое место в другом конце салона, и Фарли рядом с ней. Они сурово смотрят на меня – разозлить их ничего не стоит. Я подавляю желание погрозить им пальцем.

Затем кто-то становится передо мной, загородив обеих.

Я подавляю вздох и медленно поднимаю голову.

Как предсказуемо.

– Только попробуй что-нибудь выкинуть, – предупреждает беловолосый электрикон.

Я закрываю глаза и откидываюсь на спинку.

– Не буду, – отвечаю я, изо всех сил скрывая, как трудно дышать в этих проклятых ремнях.

Он не движется с места, даже когда самолет с ревом взлетает.