— Зачем вы меня перекрасили? — со злостью перебила его я.

— А тебе не понравилось? — ехидно спросил Патрик. — Жаль! Мы так старались. Я сказал Норе, что ты мечтала стать блондинкой, поэтому предложил сделать тебе сюрприз: очнешься — и все уже готово! Конечно, нам пришлось помучиться (ужасно трудно стричь и красить волосы человеку, который лежит без сознания), но это того стоило: ты изменилась до неузнаваемости. Понимаешь, я не мог рисковать: вдруг в газетах появятся твои фото? Но нет, не появились. Конечно, когда нашли тело, ты была на первых полосах всех изданий, но без фотографий… Дальше говорить?

— Про клинику не стоит, — сказал Этьен. — Расскажите, что вы делали после того, как упекли Николь к доктору Хорну.

— Да ничего особенно не делал, — ответил Патрик. — Ждал вестей от Миранды.

— Расскажите про убийство горничной, — требовательно сказал Перрен. — Мы уже знаем, что Миранда подслушала их разговор с Лексом. Что было потом?

— Жена позвонила мне, сильно взбудораженная, сказала, что идиотка горничная что-то заподозрила и жаждет поделиться своими мыслями с фотографом, который уже появился в отеле, разыскивая Николь. Миранда чуть сама не свихнулась, когда увидела его. Вот же настырный тип! А когда он рассказал ей о своих анализах, ей вообще стало дурно: надо было срочно от него избавляться. Ну вы и попили нашей крови, месье… как вас там? Лекс? А тут еще и горничная. Короче, жена действовала быстро и решительно. Заявилась к этой девице и прикончила ее, а потом позвонила в полицию, и этот фотограф был задержан…

— Миранда говорила вам, что именно узнала о ней горничная? Что она собиралась рассказать фотографу? — спросил Перрен.

— Насколько я понял, увидев жену у себя на пороге, горничная сразу сказала, что это Миранда ходила в одежде мадемуазель Николь и она в этом уверена. Моя жена прикинулась, что хочет поговорить об этом и все объяснить ей, поэтому горничная впустила ее в квартиру, ну а там… Чик — и все проблемы решены! Наконец-то и фотограф перестанет путаться под ногами. На следующее утро Миранда оставила вещи Николь в бухте, а потом сама же «случайно» на них наткнулась, подняла панику, вызвала полицию… В общем, сыграла свою роль блестяще.

— Да уж, — поджала губы бабушка. — Я никогда не забуду тот звонок. Она так плакала, так кричала в трубку, что моя внучка умерла. Конечно, я слегла сразу же.

— В Довиль поехал я, — взял слово Николя, до того молчавший. — Вы все в курсе. Нашли тело, и мы с Мирандой его опознали. Я сейчас припоминаю, что Миранда первой узнала в утопленнице Николь, она так рыдала, кидалась на тело, у меня и в мыслях не возникло, что это вовсе не Николь. Поэтому я особо и не присматривался. Черт! Старый дурак! А надо было…

Он с досадой стукнул себя по коленке.

— И каков был ваш дальнейший план? — спросил Этьен Патрика. — Как долго мадемуазель Леруа оставалась бы в клинике под именем Мэри Эштон?

— Да хоть всю жизнь, — небрежно ответил Патрик, — она была нужна живой, как запасной вариант. Хотя после того звонка Миранде… — он покачал головой. — Это была полная неожиданность! Жена позвонила мне ночью, сказала, что наша сумасшедшая каким-то образом добралась до телефона, и надо что-то делать. На следующий день я приехал в клинику, где любезно показал «сестренке» газетные вырезки, чтобы она понимала: никто ее искать не будет, так как все считают ее покойницей. А еще сообщил, что мадам бабушка при смерти. Я рассчитывал, что Николь взбесится, что и произошло. Тогда я и дал согласие на ту операцию, лоботомию. Мы с женой прикинули, что это будет даже хорошо: Николь станет послушной и смиренной как овечка. Но потом вдруг позвонил Келвин, сказал, что моя «сестра» скончалась. Что ж, видимо, так распорядилась сама судьба. Теперь оставалось ждать, когда графиня покинет этот бренный мир, — Патрик галантно поклонился бабушке.

— Не дождетесь, — хмыкнула бабуля.

— Это я уже понял, — любезно ответил Патрик, — но что мы могли? Правда, после первого приступа Миранда навещала вас в больнице, привозила вам чудодейственные таблетки, как она мне говорила. Вы принимали их?

— Имела глупость, — призналась бабушка, — но лучше мне не становилось. Слава богу, принимала их недолго, так как в больнице появились эти двое, — она кивнула в сторону Лекса и Перрена, — и все мне рассказали. Тогда таблетки мы отдали на анализ. Кстати, что там нашли?

— Не вдаваясь в термины, это препарат, провоцирующий острую сердечную недостаточность, — ответил Этьен. — А это значит, что в действиях нашей парочки усматривается еще один состав преступления: покушение на ваше убийство, мадам. Хотя им и этого букета достаточно…

— Вот почему Миранду перестали пускать в больницу, — задумчиво сказал Патрик. — Жена жаловалась, что к графине никак нельзя попасть. Поэтому мы надеялись, что все как-то само разрешится: врачи говорили, что состояние тяжелое… Так это что ж получается, полиция обо всем знала еще тогда?

— Большинство ваших телефонных разговоров записывалось, — коротко ответил Этьен. — Поэтому мы были в курсе всех ваших действий: вы сами любезно нам о них рассказывали.

— Нам пора, — негромко сказал Лекс, бросив взгляд на настенные часы, стрелки которых приблизились к трем часам дня.

— Последний вопрос! — поднял руку Перрен. — Самый главный: каким образом вы намеревались получить состояние графини?

— А вы не знаете? — удивленно спросил Патрик.

— Нет, — честно ответил Перрен. — Поэтому и спрашиваю: как? Был ли в этом деле кто-то третий, кроме вас и Миранды? Кто-то руководил вами? Назовите его немедленно!

— Вы действительно не знаете! — с восторгом воскликнул Патрик. — В таком случае я ничего не скажу: не хочу лишать вас удовольствия узнать самим. И вообще, что-то я устал, господа…

— Поехали, — сказала бабушка, поднимаясь с дивана. — Нам и правда пора.

— До свидания, сестренка! — весело попрощался со мной Патрик. Я вышла, даже не посмотрев в его сторону.

— Каков наглец, — сказала бабушка, когда мы подошли к машинам. — Нет, вы видели? Он еще и веселится!

— А что ему остается? — рассудительно сказал Николя. — Отвертеться не получится, пусть побалагурит напоследок.

— Что им грозит, месье? — тихо спросила я у Перрена. — Ему и Миранде?

— К сожалению, смертную казнь у нас отменили в 1981 году, мадемуазель, поэтому, если их признают вменяемыми, то пожизненное заключение обеспечено обоим, без сомнений.

— Какой ужас!

— Тебе их жалко? — изумилась бабушка. — А ну-ка прекрати немедленно!

— Вспомни клинику доктора Хорна, — сказал мне Лекс.

Я содрогнулась:

— Вы правы, они должны получить по заслугам.

— Садитесь к Лексу и поезжайте за нами, — скомандовал комиссар. — А мы с Николя поедем впереди. К вашему офису, мадам, лучше подъехать со служебного входа, чтобы не попасться на глаза журналистам. Наши люди уже там, здание оцеплено. Поднимайтесь незаметно в кабинет, как мы и договаривались.