– У Герхарда Шилле, – немного нервно отозвалась Алиса. – Объяснять будет долго и нецелесообразно. Да и лучше нам всем помолчать, нечего человека отвлекать. Ты ведь знаешь о подлинном предназначении знаков, так ведь, Вика?

– Знаю, – коротко ответила та.

Палка, палка, огуречик, то есть загогулина, похожая на перевернутую английскую «эс». Роман говорил, что для того, чтобы символы оказали на тебя влияние, рисовать их нужно определенными цветами, но и простая ручка пока неплохо справлялась с поставленной задачей. Линия за линией, знак за знаком, пока половина листа не покрылась сплошным узором. Вика не знала, то ли сам процесс написания пиктограмм ее отвлек, то ли изобретение Шилле работало так эффективно, но уже через десяток минут от прежней тревоги не осталось и следа. А с ней ушли тошнота и шум в ушах. Казалось, женщина даже протрезвела благодаря своему занятию. Так что из машины она вышла уже совершенно другая: бодрая, посвежевшая и абсолютно спокойная.

Зато Люда вдруг споткнулась на ровном месте, с нечитаемым выражением лица глядя в сторону припаркованной у забора «Хонды». Вика дернула соседку за рукав:

– Ты чего?

– Просто… кажется, у одного моего знакомого такая же машина.

– А, ясно, – не стала больше выспрашивать Виктория. В отличие от кое-кого, она понимала, когда неуместно задавать вопросы.

Они прошествовали по припорошенной снегом дорожке к крыльцу. Егор тащил какой-то ящик, Вике всучили довольно объемный пакет с зеленью и овощами. И только Алиса прошествовала с видом хозяйки, неся тощую дамскую сумочку.

– Странно, сказал, у него дела, а сам, похоже, дома. Вот и стоило меня, в таком случае, гонять? – открывая входную дверь, пожаловалась она на несправедливость сестринской доли. – Эй, братец, тащи сюда свою задницу. Это мы: злобная Снежная Баба и коварный мужик в красной шубе! Пожаловали к тебе… Ой, простите!

Вика, не успевшая пройти в гостиную, поспешила туда на всех порах. Художник был не один. Рядышком с ним на диванчике сидела дама лет сорока. Ухоженная, в элегантном костюме и наброшенном поверх него однотонном палантине.

За спиной соседки охнула Люда, привлекая к себе внимание дамы. Серо-стальные глаза гостьи расширились, брови подскочили наверх, но на этом все и закончилось. Поднявшись с дивана, спокойным голосом обратилась она к художнику

– Что ж, значит, мы договорились о цене? Мой водитель заедет к вам числа, думаю, пятого, заберет картину. Меня немного удивил ваш звонок. Три месяца прошло, я всего лишь высказала пожелание, искренне думая, что вы о нем позабыли. С чего вдруг вспомнили?

– Да вот, как-то… Убирался недавно в своей мастерской, и наткнулся на «Гусыню». Подумал: кто знает, вдруг вы еще в ней заинтересованы? – Дав знак пришедшим подождать, ответил Сандерс. – Считайте это моим подарком к новому году.

– Милый такой подарочек за сорок тысяч, – улыбнулась сероглазая, обнажая ровные, явно отбеленные в частной стоматологической клинике, зубы. – И все же, спасибо. Мне, действительно, понравилась ваша картина. Она достаточно провокационна, как раз настолько, насколько я люблю.

– Надеюсь, я смог вам угодить, – раскланялся Роман, провожая даму до дверей. Остальным гостям пришлось посторониться, чтобы их пропустить. – Буду ждать вашего человека. Если не секрет, где вы собираетесь ее повесить?

– Не секрет. Картина будет висеть в моей спальне, – натягивая на ноги сапожки, ответила покупательница. – В моей личной спальне, если вы понимаете, о чем я.

– Да… я слышал, хм… Но думал – это не более, чем слухи.

– Нет. Мы с мужем хоть и официально не разведены, но в душе я давно свободна. Вам наверняка знакомо то состояние, когда жизнь превращается в постоянный круговорот одних и тех же лиц, разговоров, нескончаемых правил. Иногда хочется бросить это все и… перестать быть существом, словно отлитым кем-то из бронзы. Красивой статуэткой, хорошо просчитанным чертежом. Бросить и стать собой. Именно тем, кем тебя создала природа. Поддаться чему-то в глубине себя, чему-то древнему, первобытному… – Дама мечтательно закатила глаза.

– Чему-то темному, даже злому, – продолжил за нее Сандерс. – О да, я вас понимаю. Спасибо, что согласились приехать сюда, в такую даль, да еще тридцать первого.

– И вам. Приятно было познакомиться, Лех. Надеюсь, это наша не последняя встреча.

– Кто знает? – лукаво протянул в ответ мужчина, открывая дверь.

Едва гостья спустилась со ступеней, он повернулся к друзьям:

– Ну, что, дела окончены, давайте теперь готовиться к встрече нового года!

– Погодите, – опомнилась Люда. – Я… кажется, я что-то оставила в машине.

– Правда? – хлопая себя по карманам, быстро сориентировалась Алиса. – Вот, держи ключи… Ключи, Люда, куда ты? Ты же без них багажник не откроешь!

Она дернулась вслед за учительницей, но была неожиданно схвачена братом. Роман отрицательно помотал головой.

– Чего ты? Пусти.

– Не лезьте. Это их разговор. Я сделал все, что мог. Все, что было в моих силах. Остальное зависит только от них двоих. А вы идите лучше на кухню, а то, чую, салатик из морепродуктов долго не протянет.

Склон холма

Символ правой руки. Общий «целебный знак», подготавливающий сознание к восприятию остальных знаков. Символ освобождения сознания и высвобождения подсознательного. Как все общие знаки пишется нейтральными красками.

Едва сделав пару затяжек, Антонина потушила сигарету и тут же зажгла новую. Из уже переполненной пепельницы на столешницу высыпалась щепотка петла, пачкая светло-серый камень. В коридоре на мешковине лежала, словно плененная царевна, связанная бечевкой елка. Шаталова притащила ее еще вчера, но так и не смогла притронуться к зеленым хвоинкам. День перевалил за середину – первый день нового года, а она не находила в себе никаких сил, чтобы двинуться с места. Как села на диванчик в гостиной, так и не встала с него ни разу. На столике блестела темным бочком пустая на треть бутылка вина.

Над пустым бокалом навязчиво кружила мошка. Ей было плевать на сигаретный дым и вялые попытки Тони отогнать наглое насекомое. И откуда они только берутся? Летом ли, зимой – стоило лишь оставить на столе фрукты или, как сейчас, налить себе стопку, как из воздуха будто материализовывались эти мелкие красноглазые надоеды, с упорством камикадзе пытающиеся утопиться в твоем стакане. И как после этого не поверишь в возможность самозарождения жизни?

Ей надо собраться. Надо достать из пакета купленную специально крестовину, приготовить инструменты. Даниил прислал сообщение, что вот-вот приедет. Но впервые Шаталова не испытывала от этого радости. Вчерашний разговор в доме художника подействовал как хорошая пощечина. Она заигралась. Поверила, что может быть свободна. Решила, что имеет какое-то право на этого ребенка. Он был так хорош, так свеж и юн, что Тоня на какой-то миг забыла – Даня тоже человек. И когда-нибудь придется нести ответственность за то безумство, которому Тоня поддалась. Придется отвечать не перед ангелами небесными, но перед этим земным ангелом, доверие которого так легко обмануть.