в столице не получали никаких известий. Многие уже считали их погибшими и теперь ждали подробного рассказа о чудесном избавлении от гибели и «фантастических приключениях». На несколько дней аэронавты стали героями газет. О них много писали и говорили, восторгались их мужеством и восхищались их стойкостью.

Увы, иногда воздухоплавательный спорт приводил к страшным катастрофам. Именно так произошло во время полета воздушного шара Всероссийского аэроклуба в начале июня 1909 г. Как потом оказалось, многие обстоятельства этого рокового полета сопровождались дурными знаками и предзнаменованиями. Казалась, сама судьба отговаривала аэронавтов.

Полет должен был состояться 3 июня со двора газового завода Общества столичного освещения. Для полета приспособили воздушный шар «Генерал-лейтенант Ванновский», пожертвованный аэроклубу Военным министерством. Однако полет не получился: рабочие, тащившие шар из одного конца двора в другой, случайно задели за гвоздь и порвали тонкую прорезиненную материю шара.

Полет состоялся спустя два дня. Аэронавтами стали капитан Герман с тремя спутниками – графом Яковом Николаевичем Ростовцевым, камер-юнкером Федором Федоровичем Палицыным и его супругой, которая оказалась одной из самых первых женщин в России, отважившихся лететь на воздушном шаре. Все они были не простыми пассажирами. Граф Ростовцев, заместитель председателя аэроклуба, являлся заведующим канцелярией и секретарем государыни императрицы Александры Федоровны, а также управляющим делами ее «августейших детей». Инженер путей сообщения Палицын был сыном члена Государственного Совета, бывшего начальника Главного штаба.

С земли хорошо видели, что шар направился сперва к Шлиссельбургскому тракту (ныне – пр. Обуховской Обороны), а затем пересек Неву. Он держался в воздухе минут пятнадцать, а затем стал быстро падать. Буквально за несколько минут почти с километровой высоты шар достиг земли и вскоре рухнул на правом берегу Невы, за фабрикой Торнтона.

К месту падения первыми прибежали крестьяне расположенной неподалеку немецкой колонии Ново-Саратовки. Их глазам предстала страшная картина: на земле валялась исковерканная корзина, рядом лежали окровавленные тела пассажиров. Меньше всего из участников полета пострадал граф Ростовцев: за несколько секунд до падения он, в поисках спасения, стал карабкаться вверх по веревкам, соединявшим корзину с шаром. Это спасло ему жизнь. Придя в себя после оглушительного удара о землю, Ростовцев увидел, что корзина своей тяжестью придавила Палицыных, а пилот Герман, выброшенный от толчка, лежал в стороне.

Когда корзину подняли, Палицын был уже мертв. Его супруга получила тяжелые переломы. Германа и Палицыну на носилках повезли в больницу фабрики Торнтона. Что касается графа Ростовцева, то он как будто бы в рубашке родился, отделавшись легкими царапинами с ушибами ноги. Как потом определили эксперты, причиной катастрофы стал случайный сдвиг предохранительного клапана воздушного шара. Возможно, он произошел во время починки оболочки, нечаянно порванной рабочими за несколько дней до полета.

Вообще, во всей этой катастрофе современники видели потом немало мистических совпадений и предзнаменований. Ходили слухи, что Палицына отговаривали от полета, напоминая, что воздушный шар «Генерал-лейтенант Ванновский» уже потерпел два крушения. Однако Палицын не поддавался ни какие уговоры, заявляя, что не верит в предсказания.

Инженер Федор Палицын с женой перед роковым полетом на воздушном шаре.

5 июня 1909 г.

Гибель Палицына стала страшным ударом для его родителей, которые потеряли двоих сыновей. Дело в том, что их младший сын, корнет Конного полка, погиб в 1907 г. в Ницце нелепой смертью – из-за неосторожного обращения с оружием. Теперь не стало и старшего сына. При катастрофе воздушного шара он погиб почти мгновенно – от удара по голове двухпудового деревянного обруча.

Не помешала даже холера

Местом рождения русской авиации считается Коломяжский (Удельный) ипподром, располагавшийся недалеко от нынешней станции метро «Пионерская». С 1908 г., когда в столице возник Императорский Всероссийский аэроклуб, Коломяжский ипподром использовался для испытания летательных аппаратов, а в мае 1910 г. здесь состоялась первая в России Авиационная неделя.

Ежедневные отчеты о событиях первой Авиационной недели «Петербургская газета» давала под шапкой «Летающие люди». В соревнованиях на высоту, скорость и время нахождения в воздухе участвовали шесть авиаторов, в том числе швейцарец Эдмонд, бельгиец Христианс, француз Моран. Единственным русским летчиком являлся Николай Евграфович Попов, завоевавший три приза из шести, учрежденных для состязаний.

По сегодняшним меркам, первая Авиационная неделя оказалась неудачной: самолеты постоянно ломались, падали. Из-за непогоды отменили запланированные перелеты в Кронштадт и Петергоф. Тем не менее петербуржцы все равно были в восторге от невиданного доселе зрелища. Устроители распродали все трехрублевые и пятирублевые билеты. Те, у кого на билет не нашлось и гривенника, заняли «места» на деревьях вокруг ипподрома. В те дни бытовала такая шутливая песенка:

Взвейся выше, понесися,

Авиатор, не робей!

Коли свалишься с биплана,

Не сберешь своих костей.

Посмотреть на полеты приехали министры, члены Государственной думы и Государственного Совета и даже сам Николай II. Как сообщалось в печати, 3 мая 1910 г. царь «изволил посетить в шестом часу вечера Коломяжский аэродром. Его Величество изволил пройти в ангары, где осматривал все аэропланы, интересуясь подробностями, причем Государю Императору и Высоким Особам давал объяснения г. Беккель. Затем состоялись показательные полеты аэропланов „Блерио” и „Фарман”…».

Тем не менее скаковое поле ипподрома было не очень удобным для полетов, и в аэроклуб поступали самые разные предложения относительно места для устройства аэродрома. Предлагались остров Голодай, Крестовский остров, Царское Село, местность у станции Ланская. Но в конце концов, как наиболее подходящее, «чрезвычайно удобное по своей величине и близости к Петербургу», выбрали до сих пор использовавшееся под огороды Комендантское поле. В то время оно арендовалось товариществом «Крылья» у коменданта Санкт-Петербургской (то есть Петропавловской) крепости, поэтому и аэродром сперва тоже назывался «Крылья». По договору, вся спортивная и техническая сторона возлагалась на аэроклуб, а коммерческая – на товарищество.

Моноплан пролетает мимо трибун Коломяжского ипподрома. 1910 г.

Фотограф Карл Булла

В короткий период Комендантское поле стало аэродромом: его оградили, построили трибуны и ангары, проложили подъездные пути и т. д. Для производства работ направили команду саперов и телефонистов одного из расквартированных в столице саперных батальонов. Дабы успокоить устроителей, опасавшихся, что работы не успеют закончить за отведенный небольшой срок, подрядчик С.А. Туган-Барановский ссылался на свой богатый опыт авральных мероприятий: точно в срок «выстроил» и Нижегородскую ярмарку, и московскую Ходынку к коронации Николая II, и Полтаву к 200-летней юбилейной годовщине победы над шведами.

Открытие аэродрома приурочили к первому Всероссийскому празднику воздухоплавания в 1910 г. Даже настигшая Петербург в ту осень эпидемия холеры не испугала