он подвергался вместе с пассажиром в случае падения, где никто его спасти не мог (охранных судов нигде не было – этот факт в особенности должен быть отмечен). Лейтенант Пиотровский блестяще выполнил эту задачу, употребив на весь перелет не более получаса».

Местом посадки аэроплана Пиотровского в Кронштадте стал двор флотского полуэкипажа. Из-за недостатка бензина пилот не смог найти более подходящего места. При спуске одно крыло самолета зацепилось за дерево и немного пострадало. К счастью, оба авиатора – Пиотровский и Черепков – остались совершенно невредимыми.

В Кронштадте смелого авиатора чествовали целый день – и моряки, и публика, и ученики местного реального училища, которым Пиотровский, по их просьбе, прочитал на открытом воздухе лекцию о воздухоплавании. На следующий день Пиотровский, оставив свой аэроплан в Кронштадте, появился на Комендантском поле. Публика устроила ему бурную овацию.

Вместе с тем власти едва не оштрафовали Пиотровского за «своевольничество», но победителей, как известно, не судят. В глазах публики Пиотровский стал героем – первым «летчиком дальнего действия». На обратный перелет из Кронштадта в Петербург летчик получил официальное разрешение. Совершить этот полет летчик намеревался 1 октября 1910 г., в последний день праздника воздухоплавания, однако на сей раз удача ему не улыбнулась.

Кронштадтцы уже несколько дней с нетерпением ждали обратного полета Пиотровского. В ожидании перелета много народа каждый день приходило на косу за минными казармами, где стоял его аэроплан. Когда же, наконец, стало известно о полете, с самого утра публика шла и ехала к месту взлета авиатора. На кронштадтском рейде встали пароходы и катера на случай помощи отважному летчику, решившемуся лететь, несмотря на сильный порывистный ветер.

К двум часам дня аэроплан, наконец, подготовили к взлету. Главный начальник Кронштадта генерал-лейтенант Артамонов благословил авиатора. «Минута торжественная, – сообщал очевидец. – На глазах многих блестят слезы. Авиатор со своим механиком Черепковым на аэроплане. Короткий разбег, и „Блерио” взвился на воздух».

Рассекая воздух, самолет помчался к морю. Сильный ветер очень затруднял полет, самолет кидало из стороны в сторону. И вдруг на глазах публики разыгралась трагедия: порывом ветра самолет отбросило назад, он накренился и спустя несколько мгновений с высоты 30-35 метров стремительно начал падать. У зрителей вырвался вопль ужаса: «Убился!».

Тем не менее Пиотровскому повезло: он не успел долететь до моря, иначе последствия могли бы стать весьма плачевными. Аэроплан ударился левым крылом о землю. Зрители бросились к месту падения. Возле самолета стоял авиатор со следами крови на лице, а механик копошился в моторе. Хотя рана оказалась неопасной, авиатора по настоянию знакомых отправили в Николаевский морской госпиталь Кронштадта. «Масса публики осаждала госпиталь, справляясь о здоровье отважного летуна, – писал обозреватель. – Все время звонил телефон. Лейтенант Пиотровский чувствует себя настолько хорошо, что сам отвечал по телефону на расспросы знакомых. Механик Черепков совершенно не пострадал».

«Пустяки!» – горделиво заявлял Пиотровский о своей ране. Причину падения он объяснял исключительно порывистым ветром, а не какой-либо неисправностью аппарата. Тем не менее обратный перелет из Кронштадта в Петербург тогда так и не состоялся. 5 октября Пиотровский вышел из госпиталя и на казенном пароходе с батареи «Константин» отправился в Петербург. На тот же пароход погрузили и поврежденный в результате падения аэроплан «Блерио».

Моноплан «Блерио XII» лейтенанта Г.В. Пиотровского готовится к взлету.

Фотография из журнала «Вестник воздухоплавания», 1910 г. Фотограф Карл Булла

Обретенной славе Пиотровского завидовали другие русские авиаторы. В тот день, когда Пиотровский на пароходе возвращался в Петербург, другой отчаянный летчик, помощник секретаря Императорского Всероссийского аэроклуба А.Н. Срединский, шокировал публику полетом над Исаакиевским собором.

«Лавры наших летунов не дают покоя пилоту-авиатору Срединскому, – замечал «Петербургский листок». – Едва научившись летать, он стал делать безумно смелые полеты. Ведь он всего-навсего самостоятельно летал пять-шесть раз. И вдруг – полет в Петербург, над Исаакиевским собором».

Дело в том, что Срединский сдал экзамены на звание пилота-авиатора всего за три дня до этого полета. Затем он снискал популярность зрителей, проделав вечерний полет на фоне лучей заходящего солнца и восходящей луны над Невой, елагинской Стрелкой и Новой Деревней. «Полет был непродолжительный, но замечательно красивый и интересный», – замечал современник.

И вот – полет над Петербургом. Срединский долетел до центра города, сделал два круга над Исаакиевским собором и отправился в обратный путь. «Но здесь я заблудился, – признавался потом авиатор. – Лечу, лечу, а аэродрома не видать. И только у Малой Охты я заметил, что не туда держал путь. Я летел к Шлиссельбургу. Пришлось повернуть обратно. В пять часов я уже был на аэродроме».

Полет неопытного еще авиатора над Петербургом произвел сенсацию. Публика приветствовала смелого «летуна», вечером он удостоился шумной овации в аэроклубе, а власти с большой опаской отнеслись к «самовольным полетам» авиаторов. Хотя официальных запрещений летать над городом не существовало (по той причине, что просто никто не отваживался совершать их), все же в «административных сферах» полет Срединского подвергли резкой критике. Авиатора предполагалось оштрафовать на тысячу рублей.

«Аэродром превращается в кладбище…»

В мае 1911 г. на Комендантском аэродроме проходила Вторая Авиационная неделя. К сожалению, редкий день показательных авиашоу на Комендантском аэродроме обходился без аварий, а подчас и серьезных катастроф. Всем петербуржцам была памятна гибель в сентябре 1910 г. на Комендантском аэродроме, во время Всероссийского праздника воздухоплавания, отважного летчика Льва Мациевича, на глазах у тысяч зрителей выпавшего из самолета и разбившегося насмерть. Петербуржцы надеялись, что эта трагедия на аэродроме окажется единственной. Но, к сожалению, случилось иначе.

В первый же день Второй Авиационной недели, 14 мая 1911 г., на глазах у тысяч зрителей трагически погиб молодой авиатор Владимир Смит. Поначалу мало кто обратил внимание на неизвестного «летуна», поднявшегося в воздух на аэроплане «Соммер». Его первый полет, занявший три минуты, прошел не очень удачно: самолет сильно кренило на поворотах, и механики Русско-Балтийского завода, на котором построили этот летательный аппарат, отговаривали Смита: «Для первого дня – достаточно!»

Смит не послушался и в свой второй полет поднялся так высоко, что из всех сараев и ангаров высыпали летчики и механики, любуясь отчаянным полетом «Соммера». Большинство даже отказывалось верить, что летит Смит: «Разве молодой авиатор рискнет забираться так высоко?»

Красивый полет Смита длился сорок минут. При приземлении ему не удалось правильно рассчитать траекторию. У стартовой линии Смит пролетел на стометровой высоте, так что ему пришлось пойти на новый круг, который и стал роковым. Когда Смит поравнялся с Коломяжским лесом, его аэроплан неожиданно принял вертикальное положение и с