Петрав замотал головой.

– Они завтра хотят подать заявление в городской совет, – ответил за парня Васнов, приподнимая голову и вытирая слезы. – Рожать им месяца через четыре, так что не торопите его.

– Остряки, – беззлобно буркнул Сергей, улыбаясь, и, посмотрев на Анта, спросил: – А ты что так долго тянул-то?

– Как-то так получилось, – развел руками тот.

– Ну хорошо, – Ратный поднялся. – Завтра, значит, без тебя.

– Да я… мы быстро…

– Я тебе дам быстро, – погрозил ему кулаком Сергей. – Чтобы завтра духу твоего на заводе не было. Лад, передай охране, чтобы не пускали этого олуха.

Чаклин, пряча улыбку, молча кивнул.

* * *

Профессор Тарновский отодвинул пустую тарелку, промокнул рот лежавшим рядом полотенцем и, встав из-за стола, подошел к поднявшейся ему навстречу Тейрине.

– Хозяюшка, позвольте заметить, что ваша готовка как всегда бесподобна, – сказал он, кланяясь и целуя протянутую женщиной руку. – Вашему мужу несказанно повезло, так как он каждый день может вкушать подобные яства.

– Вы как всегда льстите мне, профессор, – зарделась Тейрина, которой подобная похвала явно доставила удовольствие. – Может, еще лайкоса выпьете? Я свежий как раз перед вашим приходом заварила, да и пирог с фруктами испекла.

– Конечно же выпьем и не один бокал. Только позвольте нам с вашим мужем немного передохнуть и поговорить, а уж затем я воздам должное и вашему пирогу.

– Смотрите, ловлю вас на слове, – игриво улыбнулась ему женщина и принялась быстро убирать все со стола.

Завидев это, Сергей с облегчением отодвинул от себя полупустую тарелку с мясным рагу и, поднявшись, жестом указал на одну из ведущих из гостиной дверей.

– Профессор, давайте не будем мешать Тей и пройдем в мой кабинет.

Тарновский согласно склонил голову и последовал за Сергеем, еще раз зачем-то поцеловав руку Тейрине.

«Старый ловелас», – добродушно усмехнулся про себя Ратный, давно уже заприметивший падкость старика на красивых дам, выражавшуюся, впрочем, лишь в безобидном целовании рук да осыпании оных витиеватыми комплиментами.

Он закрыл за собой дверь и, указав профессору на одно из двух стоявших в комнате потертых кресел, подошел к книжному шкафу. Взяв с полки лежавшую там коробку с аромами, открыл ее и протянул Тарновскому, но тот лишь отрицательно покачал головой.

– Благодарю, господин Эйтан, но откажусь, от «Кранских» у меня в горле першит, лучше уж я свои, – сказал он, доставая из внутреннего кармана своего пиджака фарфоровый подаромник.

Они дружно закурили и некоторое время молчали, смотря в узкое стрельчатое окно, за которым виднелись ветви растущего рядом с домом дерева да кусочек вечернего неба с одинокой бледной звездой.

– Значит, все-таки возвращаетесь в столицу? – наконец спросил Сергей, разбивая «дымную» тишину.

– Приходится, молодой человек. Да, приходится. У меня, знаете ли, кафедра и определенные обязанности перед студентами, да… Я и так долго отсутствовал. К тому же надо все еще раз пересчитать и взвесить… да-а, основательно взвесить. Однако я вас хочу порадовать, – кончик его зажатой между пальцами сигареты уставился в сторону Ратного. – После некоторых раздумий я решил склониться к вашей теории безвоздушного пространства.

– Вот как? – искренне удивился Сергей. – И что же вас к этому сподвигло, если не секрет?

– Конечно же не секрет, молодой человек. Все просто, да, просто. Размышления и расчеты, но больше размышления, ведь все это пока лишь теория, да, теория. Но очень уж все стройно выходит, все вписывается. Я вчера много читал и думал…

Он опять замолчал, а затем как-то резко наклонился в сторону землянина, уставившись на него поверх очков пристальным взглядом.

– Признайтесь, молодой человек, вы это давно уже знали. Не отрицайте, вы знали.

– Знал что? – несколько растерялся Сергей.

– Что там, – старик ткнул аромой вверх, – пустота, ничего нет – вакуум.

– Ну я…

– Не отрицайте, – замотал он головой. – Да, не отрицайте. Я, может, и стар, но из ума не выжил. Эти ваши реактивные снаряды… как их там… Ах да – ракеты. Ваше ими маниакальное увлечение. Вы хотите покорить ту пустоту. Не отрицайте.

Он откинулся в кресле и с выжидающей улыбкой победителя посмотрел на Сергея, видимо ожидая ответной реакции.

Ратный молчал, не зная, что ответить, затем затушил арому, поднялся и, подойдя к окну, приоткрыл его, выпуская скопившийся в комнате дым. Ночной ветерок ворвался внутрь, взъерошив волосы, обдав свежестью.

– Знал, не знал, не важно, профессор, – сказал он, не оборачиваясь. – В одном вы правы. Я хочу покорить эту пустоту, и вы мне в этом поможете, не так ли?

– Хотел бы, но не знаю чем. Да, не знаю, – ответил Тарновский. – Да и стар я для покорения таких вершин, боюсь не добраться и до половины.

– Зато доберутся ваши ученики, – Сергей уселся на подоконник и с улыбкой посмотрел на старого ученого. – Напишите для них книгу. Разработайте новую концепцию космического пространства и рассмотрите в ней возможность его исследования аппаратами с реактивной тягой. Увлеките этой проблемой своих учеников, профессор, поверьте, это интересно, там за пределами атмосферы столько неизведанного. Миллионы, сотни миллионов миров, и на некоторых из них наверняка есть разумная жизнь, представляете. Нам нужно лишь взлететь, оторваться от колыбели… Слышите меня, профессор?

Тарновский молча смотрел на сидевшего перед ним человека, чьи глаза сияли просто-таки маниакальным блеском, и впервые за все время испытал некое чувство страха. На миг ему даже показалось, что перед ним находится существо иного мира, о коих в последнее время стало модно писать в бульварных фантасмагорических рассказах и которое по какой-то неведомой причине просто натянуло на себя человеческую личину.

– Профессор, что с вами?

«Существо» с налившейся темнотой глазами сделало шаг в его сторону, и старик непроизвольно вжался в кресло, едва, впервые за многие годы, не освятив себя круговым знамением Пресветлого.

– Мужчины, вы скоро. Лайкос ждет, пирог на столе.

Мелодичный женский голос разбил странное наваждение. Тарновский растерянно посмотрел на склонившегося над ним Ратного, в чьем взгляде читалось неприкрытое беспокойство, стер пот со лба и медленно поднялся, чувствуя в ногах неприятную слабость.

– Простите старика, все нормально. Жарко тут у вас, да и накурили мы сильно. Пойдемте, лучше выпьем лайкосу, – он сделал шаг к двери, остановился и, обернувшись, сказал: – А по поводу вашего вопроса, то «да», я помогу вам. Да, помогу.

* * *

Заброшенное приземистое, одноэтажное здание непонятного назначения на краю поля, еще недавно зияющее пустыми окнами и провалами в двускатной крыше, теперь было превращено в укрытие, окруженное земляным бруствером до середин оконных проемов. Сами окна заложили кирпичом, оставив для наблюдения узкие бойницы, и лишь крыша до сих пор зияла прорехами, сквозь которые на находившихся внутри людей падали косые лучи