Ни Уми, ни ведьмы — никого. Лишь что-то темнело на деревянном полу — похоже, кровь.

Ёсио крепко сжал кулаки, чувствуя, как боль от впившихся в ладони ногтей помогает прийти в чувство. Надо же было так облажаться!

— Где? — только и сумел выдавить из себя он.

— Ведьма сбежала, и полицейский с хозяином балагана отправились за ней, — с готовностью ответил Исибаси.

Но того, что действительно волновало Ёсио, он так и не сказал.

— А Уми?

— Её я не видел. Когда нашёл вас, никого тут не осталось…

Вдруг стоявший поблизости шатёр вспыхнул пламенем. Исибаси и Ёсио одновременно вздрогнули и невольно попятились.

К демону это всё, хватит с них на сегодня колдовства!

К демону ведьму и хозяина балагана — у них свои тёрки, в которые Ёсио влезать не намерен.

К демону тайную полицию — разбираться со всем дерьмом, которое тут сегодня случилось, они будут потом.

Всё, что сейчас волновало Ёсио: куда подевалась Уми? Могла ли она прийти в себя и сбежать?

Но Ёсио достаточно лет прожил на свете, чтобы не верить пустым надеждам. Перед глазами всё ещё стояло видение, как рукав кимоно Уми потемнел от крови, как она стекала с безвольно опущенной руки и багровыми бусинами отмечала каждый её шаг…

Пускай она просто будет жива, пускай…

— УМИ-И-И! — что было мочи заорал Ёсио, но ответом ему послужил лишь очередной удар грома.

Исибаси что-то начал говорить ему, но Ёсио уже не слушал. Не разбирая дороги, он помчался прочь с проклятой поляны. Прочь — мимо последних сражавшихся: кто-то из одурманенных ведьмой горожан до сих пор ещё мог стоять на ногах.

Нельзя было медлить — он и без того потерял достаточно времени. Он никогда не простит себе, если не сумеет уберечь её…

Сверкнула молния, и впереди Ёсио увидел человека. Он бежал, но бежал как-то уж слишком медленно, словно нёс что-то тяжёлое.

Или кого-то.

Всё ещё не веря в свою удачу, Ёсио помчался следом, огибая призрачно белевшие в темноте шатры. Щелчок взводимого курка заставил Ёсио сбавить шаг. Звук раздавался совсем близко — это был или кто-то из своих, или же из недобитых артистов.

Когда сверкнула очередная молния, Ёсио шагнул за шатёр, где, по его прикидкам, затаился тот, кого он преследовал. И из темноты на него сверкнул знакомый тяжёлый взгляд.

— Оябун, — никогда прежде Ёсио так тяжело не давались слова. — Я нигде не могу найти Уми. Неужели ведьма…

Он не смог договорить, но глава и без того понял его.

— Она здесь, — ответил он, пряча револьвер в кобуру.

Заглянув ему за спину, Ёсио и впрямь увидел её — такую же застывшую, как на подмостках. Ноги отказались слушаться, и Ёсио тяжело опустился на колени рядом с ней, обхватил тонкие холодные пальцы.

Владыка Всемогущий, почему они такие ледяные, словно… неживые?

— Но я должен вернуться туда, — снова заговорил оябун, и в голосе его слышалась стальная решимость. — А ты увези её. Сейчас же. Понял меня? Головой своей отвечаешь.

Дважды Ёсио просить не требовалось. Он кивнул, и лишь потом осознал, что оябун вряд ли мог увидеть это — такая вокруг стояла темень. Но глава не потребовал от него ответа. Дождался лишь, пока Ёсио подхватит Уми на руки, а затем ушёл.

Озарившая окрестности молния позволила ему получше рассмотреть Уми. Её тёмные, полные пережитого ужаса глаза были живыми — в них не осталось ни следа той мерзкой поволоки, которая появилась, стоило ей попасть под действие ведьминых чар.

Хотя Уми и не шевелилась и, похоже, не могла даже говорить, сердце Ёсио ликовало. Жива! Жива, и это самое главное. Со всем остальным можно будет разобраться потом, когда они раз и навсегда оставят позади это проклятое место. И они непременно разберутся: уж теперь-то Ёсио ни за что не оставит её…

Когда они почти добрались до выхода, Ёсио почувствовал, как намокло его кимоно под щекой Уми. Бедная, одному только Дракону ведомо, что ведьма сотворила с ней…

Ёсио усадил её под самыми воротами в балаган и принялся осторожно вытирать Уми левым рукавом кимоно — он был куда чище правого, залитого кровью убитых горожан.

— Ну что ты, что ты, — он старался внушить ей спокойствие одним своим голосом. Раньше у него это превосходно получалось. — Всё уже позади, всё кончилось…

Но Уми, похоже, всё ещё была так напугана, что её огромные глаза темнели на непривычно бледном лице. И Ёсио, поддавшись порыву, прижал её к себе. Прежде он не позволил бы себе такой вольности — пусть даже Уми была его невестой. Но теперь он чувствовал, что ей нужна была защита. И кто, как не он, мог дать её?

Не просто мог — должен был. И хотел, всем своим сердцем хотел.

— Я отомщу ей за то, что она с тобой сделала, — пообещал Ёсио. Он ни на миг не верил в то, что ему удастся даже подобраться к ведьме, но слова сами сорвались с его губ — слова, которые он должен был произнести, иначе потом не смог бы уважать себя за малодушие…

***

На подъезде к усадьбе Хаяси Уми начала потихоньку «оттаивать». Сначала она чуть повернула голову, покосившись на Ёсио. Потом шевельнула пальцами, когда он снова сжал её хрупкую ладонь.

Ёсио не давал непрошенной надежде подобраться к сердцу, наполнить его преждевременной радостью. Ему хотелось верить, что с Уми всё будет хорошо, что она справится — и снова станет прежней. Но он не смел. Каждое несбывшееся чаяние забирало с собой слишком много — больше, чем Ёсио готов был отдать.

Он хорошо усвоил этот урок, когда не стало матери. Она так долго сражалась в одиночку: хрупкая женщина против целого мира, которому не нужна была ни она, молодая вдова, ни её сын. Ёсио никогда не верил в чудеса и в помощь ками или Великого Дракона. Но мать верила. Брала его с собой в святилища, где они вместе молились, стоя у старого, усыпанного пеплом алтаря. Над головой тихонько шелестели причудливо скрученные бумажные ленты, да шоркала по мощёной камнем тропинке лысоватая метёлка, которой старенький священник без устали мёл. Мёл упрямо и неутомимо — такой же была чистая вера его матери в то, что Владыка непременно услышит их горячие молитвы, непременно поможет…

Но не услышал. Не помог — ни сам Дракон, ни прислуживавшие ему ками. Не прошло