или куропатку, или куницу, а один раз ему даже удалось подстрелить настоящего дикого барана. Поедая его жестковатое мясо, Инто пришёл к выводу, что в нём всё это время тух, как в болоте, настоящий охотник, от чего его убеждённость в том, что если бы ни дурацкие обстоятельства, из него вышел бы отличный кирасир, только окрепла. Пусть погонщики и не стреляли из лука, но и ножом он наловчился работать так же хорошо, как те – ксифосами.

Теперь, после жизни некоторое время в лесах и нагорьях для него не составляло особого труда поймать себе еду, сделать весьма приличную похлёбку из того, что удавалось найти среди деревьев, добыть воду всеми уже известными ему способами, освежевать тушу, сделать из шкуры одеяло, поддерживать огонь сколько хотел, а не до первого сильного порыва ветра, спать даже на голых камнях с подушкой из сухих веток и вытачивать стрелы ножом из любых ветвей с наконечниками из костей. Не видел он ничего зазорного и в том, чтобы если не было дичи, накопать себе на обед ранее всем нутром отвергаемых червей и жуков, и его жизнь практически пещерного человека уже перестала казаться ему чем-то ужасным. Скорее он к ней начал привыкать и вполне мог бы прожить вот так достаточно долгое время, пока не выйдет-таки из бесконечной цепи гор и холмов и не найдёт ближайший город. Где-то же они должны были быть, эти города? Или нет? Чем дольше он смотрел на бесконечные горные кручи вокруг, тем больше ему казалось, что там, за ними, ничего нет, кроме таких же горных склонов, холодных расщелин и пещер.

Его старая жизнь теперь осталась далеко позади, где-то в ориентирах ложной карты грабителей королевских гробниц, там, куда ему теперь совсем не хотелось возвращаться, если бы не всплывающие из подсознания мысли о матери, которых он избегал, напоминая себе о виселице. Прошлая жизнь развеялась, как пыль, которую сгоняет ветер, а впереди его ждало ничто. Пока неизвестное, неясное, но манящее, как образ той незнакомки на фоне огромного лунного диска, который он когда-то видел во сне и почти забыл, кроме её ведьминых глаз – они мерещились ему повсюду, особенно безоблачными лунными ночами.

Он сразу что-то заподозрил, когда, спустившись вниз, набрёл на небольшой сосновый лес и прошёл мимо одного очень толстого дерева, на коре которого на уровне глаз были начерчены три полосы.

Проснувшийся инстинкт охотника и намётанный глаз сразу сигнализировали ему, что это был след не чудища Мериана. Медведь, а одного он видел недавно, тоже не мог оставить такие следы. Он провёл пальцами по порезам. Нет, не медведь. И тем более не чьи-то зубы.

Он заметил и второй точно такой же знак и на другом дереве, уже чуть ниже, где-то на уровне плеч. Огляделся. Вокруг кроме засыпанных снегом деревьев ничего не было. И никого. Но следы были свежими.

Футах в пяти хрустнула ветка. Инто мгновенно снял с плеча лук и натянул тетиву.

– Кто здесь?

Тишина. Но он знал, что за ним наблюдают. Волосы на затылке встали дыбом, как шерсть у дикого зверя.

– Повторяю, кто здесь? Я знаю, что я тут не один. Выходи.

Неожиданный шорох заставил его обернуться. Откуда-то из кроны выпорхнула птица и взмыла ввысь. У Инто чуть сердце не остановилось от испуга.

– Чтоб тебя!

И тут он увидел их. Из лесной чащи на него внимательно глядели четыре вытянутые волчьи морды.

Он и раньше видел волков, наверное, с пару недель назад, но эти не выглядели так, будто собираются нападать. Они просто сидели, прижав хвосты к снегу, и смотрели на чужака не моргая.

Инто на всякий случай сильнее натянул тетиву, давая понять хищникам свои намерения в случае, если один из них сделает к нему хотя бы шаг. Он боялся. Несмотря на то, что того первого волка две недели назад ему чисто случайно посчастливилось пристрелить, с четырьмя ему было совершенно точно не справиться, а учитывая рыхлый снег, неудобный наклон местности, поваленные местами деревья, убежать тоже будет проблематично. Так они стояли и смотрели вчетвером друг на друга, ожидая, кто первый моргнёт.

– Ну?

Один из волков, что слева, широко зевнул и развернул морду назад, повёл ухом. Раздался вой. Три остальных ответили четвёртому, запрокинув головы, и четверка затрусила в чащу. Инто почувствовал, что сейчас упадёт прямо тут, прямо в снег. В его случае это было бы не стыдно. Внутри будто резко разжалась железная пружина. Он медленно опустил лук.

Можно было идти.

Он поднял брошенную впопыхах сумку, набросил лук на плечо, сделал шаг, как вдруг!.. Мимо его носа просвистел в воздухе и врезался прямо в ствол дерева топор. От неожиданности Инто отскочил назад и вперился глазами в сторону, откуда прилетело оружие, и вовремя заметил, как ему в голову, быстро проворачиваясь в воздухе, летит ещё один топор. Он упал, быстро метнулся на четвереньках в сторону, но за камень спрятаться не успел. Поднял голову на непонятный звук. Там, в стороне, на него двигалось огромное серое нечто. Нет, два объекта! Три!

Он вскочил на ноги и бросился бежать. За ним бежало пять непонятных лохматых существ, вопящих нечеловеческими голосами, мимо летели стрелы. В сторону! Брошенное в спину копьё задело его предплечье, оцарапав кожу.

– Проклятье!

Негде! Прятаться было негде. С другой стороны, оттуда, куда он бежал, путь ему преградили вернувшиеся волки, за ними по поваленным стволам кралась шипящая рысь. Они встали полукругом, сощерив зубастые пасти. Инто бросился влево, пробежал футов пятьдесят, споткнулся о спрятанную под снегом корягу, упал. Но будто невидимые руки быстро подхватили его и поставили на ноги. Он снова бросился в чащу. Морозный воздух обжигал лёгкие, глаза начали видеть мельчайшие детали всего, что его окружало, даже очень далеко, слух улавливал даже шорох когтистых лапок притаившихся в деревьях птиц, выхватывал из треска веток смех у себя за спиной. Вниз! Он сам не понял, почему вдруг пригнулся. Над его головой, там, где как раз был его затылок, пролетел третий топор.

– Maar attonbe! Maar attonbe!

– Uto range! Uto range maar!

Это были люди.

Инто не понял, как и когда он выбросил мешавшие ему бежать сумку и лук, как избавился от висевших на поясе шкур, он просто бежал, повинуясь единственному инстинкту выжить. И вдруг его пронзила жуткая острая боль, которая мгновенно утихла. Под мышкой, правой, быстро начало растекаться тепло и влага. Он схватился за рану, зачем-то прокричал «Стойте!» и продолжил бежать. Позади раздавались гогот, улюлюканье, смех, воинственные призывы на неизвестном наречии, волчий лай. И вдруг его что-то толкнуло, дёрнуло за ногу и, быстро протащив лицом по снегу, резко подняло над землёй вверх ногами.

– Стойте! Стойте!

– Maar onbe!

Волки были рядом. Прыгали, пытаясь схватить его зубами за воротник. Рысь встала в боевую стойку, готовясь к прыжку.

Инстинктивно Инто замахал руками и увидел, как ему в лицо смотрит стрела на натянутой тетиве и глаз охотника с раскрашенным белой краской лицом.

– Rut! – это был тоненький, как струнка лютни, женский голосок. – Rutton maane kan!

Из окружившей его пятёрки выскочила замотанная в козлиные шкуры фигурка и запрыгала перед собравшимися стрелять, размахивая руками.

– Rut! Ai b’adj!

А потом был удар чем-то твёрдым по затылку, мрак и холод.

Глава 37 Личное пространство

—Так вот откуда этот тошнотный запах? – Дитя взглянуло на пузатый горшок с пышной геранью, стоящий на подоконнике в кабинете прелата. – Можно было бы и догадаться. Неплохо обустроились. Только отец что-то не упоминал, что вы собираетесь здесь окончательно поселиться. А как же церковь, обет отказа от роскоши?

– Прошу, не стойте на пороге, проходите, – монсеньор изящным жестом пригласил их высочество сесть на красивый