Скачёт он силушкой великою.

Кого ..... втрое .... конем топтал.у

..............ф

Заезжает он во больши́ полки, в середину силушки;

215 Наехал на эту по́дкопь широкую,

Широкую подкопь, глубокую;

Скакал-то его доброй конь через эту подкопь — перескакивал;

Наехал он на другу — и другу-то перескакивал;

Приехал он на третью́ жа —

220 Не мог его доброй конь переско́чити.

Падал он на ко́пьиця на вострыя;

А как падал-то Михайлушко со добра коня;

Наскакали тут татаровя поганыя,

Опутали его во пу́тины в шёлко́выя;

225 Провели к поганому царишшу татарину,[284]

Приказыват ему отсекти буйну голову.

Тут розъерилсэ да Михайло сын Игнатьевич,

Срывал-то с собя пу́тины шелко́выя,

А сватил-то он скоро свою да саблю вострую,

230 Он отсек поганому царишшу буйну голову;

Он начал ходить по силушки, пошаривать;

Куды махнёт, туды улочька,[285]

Вперёд махнёт — дак улиця,

Назад махнёт — переулочек.

235 Со ..... билсэ он да трои суточки,

Ни пиваючись, ни ядаючись,

Не едаючись и не сыпаючись;

Захотелосе ему да отдохнути.

Ввалился в трупья всё поганыя, в татарськия,[286]

240 А он спит, спал да трои суточьки

Крепким сном да богатырськиим.

Как схватился его да ро́дной батюшко,

Как брал с собой клюку да подорожную

Игнатий сын Данилович

245 Сам он говорит да таковы речи:

«Уж не просто нет моего чада милаго,

Нет желанного на сырой земли!

Убит от поганыих татаровей».

Он походит до силушки великия;

250 Взята была клюка да подорожная

Перемётывал трупья поганыя, пересчитывал,

Высоко мечет под не́беса,

Сам он приговариват:

«Убили да уходили моего чада милаго!»

255 Как от сна-то втепорх Михайло пробуждаитьсе,

Как от хмелинки доброй молодец просыпаитьсе;

Учул он своего батюшка,

Скоро ставал на резвы́ ноги,

Походил он ко своему батюшку,

260 Ещэ падал ему да во резвы́ ноги.

«Прости меня, батюшко, да во перво́й вины:

Не послушал я твоё да наказаньицё;

Розъерилось мое сердьцё богатырськое, —

Позабыл-то твой наказ великия».

265 Пошли-то они от силушки поганыя,

Пошли-то они во красён Киев-град.ц

Игнатий пошел в Пешшер-ма́настырь,

А Михайлушко пошел к широку́ двору,

К широку двору да к своей ро́дной матушки.

77. ВАСИЛИЙ (ИГНАТЬЕВИЧ) ПЬЯНИЦА

Как шло-то два тура́ возьле синё морё,

Как два тура́ да златорогия;

А как по́плыли туры́ да на Буян-остров.

А как шли-то туры́ по Буян-острову́,

5 Да как тут настречю им тури́ця да златорогая,

Златорогая туриця да одношорстная:

«Уж вы здравствуйте, туры́ да златорогия,

Златорогия туры́ да одношорстныя!

Да откуль идьте́, да откуль путь лежит?» —

10 «Мы идём-то, идём да со сьвятой Руси,

Со сьвятой-то Руси, из города из Киева

Да от ласкова князя да от Владимера». —

«Ише шьто эт’ ноньче деитьце во Киеви?» —

«Да во Киеви у нас да не по-старому,

15 Не по-старому да не по-прежному:

Как ходит народ да в платьи че́рном же,

В чёрном платьици ходит, в пёчальнём же.

Как подошла тут силушка великая,

Подошол тут сам Кудрева́нко-царь

20 А как со любимым с зятём всё со Кы́ршиком;

А под зятём силы сорок тысечей,

А под самим цярём сто тысечей.

Да хотят розьбить, разорить красен Киев-град,

Ише Божьи церьквы на конюшни взять,

25 Ише манастыри спасе́ныя на дым спусьтить,

А князя со кнегиною в полон ведь взеть.

Да как мы видели ише чудо чудное,

Уж мы видели ише диво дивноё:

Как пресьвята-та да Богородиця

30 Вышла ис церьквы ис соборныя,

На ру́ках вынесла книгу всё Еваньгельё,

Она вышла на быстру́ реку,

Она села на горючёй серой ка́мешок».

А как во ту пору, во то время

35 Да бога́тырей в Киеви не случилосе,

Не случилосе их, не пригодилосе:

Да уехали они да по своим местам,

По своим местам, к отцям, к ма́теря́м,

К отця’, к ма́теря́м да к молодым жона́м.

40 Как во ту пору, во вто время

Да приходит ко Владимеру калика-та перехожая.

Он молитьце тут Спасу всё пречистому,

Поклоняитце князю да Владимеру:

«Уж ты здрастуй-ко, Владимер князь киеськой!

45 Ты о чём ходишь невесел, нерадостён?

Да повесил буйну голову с могучих плечь.

Не тужи ты, не печялуйсе:

А как есь у тебя во Киеви Васька, горька пьяниця,

Ише пьёт в кабаки вино безпро́сно жо;

50 Он можот поехать во чисто́ полё,

Он можот побить силушку великую».

Да он скоро надевал шубу че́рных со́болей,

Надевал-то шапку черну му́рванку,

Побежал он от ца́ря на большой кабак;[287]

55 Лёжит-то Васька-пьяниця на печи кабачьния,

На печи лёжит кабачния на кирпичния.

«Уж ты здрастуй-ко, Васька пьяниця!» —

«Уж ты здрастуй-ко, Владимер князь стольне-киевськой!»

Говорит Владимер-князь да таковы речи:

60 «Уж ты гой еси, Васька да горька пьяниця!

Ты вино-то пьёшь, ничего не знашь, не ведаёшь».

Говорит-то Васька таковы речи:

«Ише о́хте мне тошнёшенько!

Да болит-то моя буйна го́лова,

65 Горит-то, горит да ретиво́ серьцо́,

Да не служат мои да ручки белыя,

Да не носят меня да ножки резвыя:

Да как не́чим Васьки всё оправитьце,

Ише нечим Васьки опохме́литьце».

70 Говорит-то князь да таковы речи:

«Уж ты гой еси, чумак, ты чёловальник жа!

Наливай-ко ты Васьки зелена́ вина,

Шьтобы Васьки да оправитьце,

А оправитьце Васьки да опохме́литьце».

75 Наливал-то Васьки чару зелена́ вина,

Да не ма́лу, не вели́ку — полтора ведра,

Подавал же Васьки на печку жа.

Принима’-то Васька да едино́й ей рукой,

Выпивал-то Васька едины́м духом,

80 На запивку пива хмельнёго,

На