Открытость русского народа для людей из другого мира хорошо иллюстрируется двумя семейными историями катастрофического времени монголо-татарского нашествия. Уровень страха и ненависти к захватчикам на выжженных землях Северо-Восточной Руси зашкаливал. Особенно когда в 1257 году на города Руси нагрянули ордынские «численники». «Той же зимы, – продолжает рассказ об ужасном времени Лаврентьевская летопись, – приехал Глеб Васильевич из Великоханской земли от царя (Менгу-хана. – А. Б.), женившись в Орде»[220]. Отец двадцатилетнего белозерского князя был убит татарами, когда Глебу исполнился год. Воспитала его мать Мария, великая княгиня Ростовская, дочь казненного татарами Михаила Черниговского. В семь и двенадцать лет он ездил на поклон в Орду, чтобы получить ярлык на княжение в своем маленьком городе. В третьей поездке он влюбился в татарку и женился на ней. Татары – название собирательное, включавшее тогда все кочевые народы Монгольской империи. Позднейшие историки бросились домысливать, что брак был династическим, чуть ли не с внучкой Батыя, хотя Глеб в этот раз ездил не в Сарай-Бату, а в столицу империи, Каракорум. И никаких преимуществ перед другими русскими князьями не получил. Характерно, что он сразу не привез жену в Ростов, понимая возможную реакцию властной матери, святого епископа Кирилла, родственников, бояр и народа. Но все кончилось в русском духе: узнав, что татарка приняла православие, все признали брак Глеба. Осенью 1258 года, рассказывает летопись, в Ростове был праздник: князья Борис и Глеб вернулись из Орды, Глеб – с молодой княгиней. Молодые «кланялись Пресвятой Богородице, и епископу Кириллу, и матери своей великой княгине. И была в Ростове радость великая о Глебове приезде» – любовь и брак Глеба с татаркой одобрил народ!

Другая история произошла через четыре года после празднования свадьбы Глеба. Русь разоряли, доводя народ до отчаяния, пришедшие после численников великоханские наместники-баскаки. Одним из озверевших от вседозволенности баскаков в Великом Устюге был татарин Буга. Помимо прочих зверств он схватил и жестоко насиловал дочь честного горожанина Марию. Когда в 1262 году во всех городах Руси по сигналу набата народ бросился истреблять баскаков, Мария пожалела и спрятала своего мучителя. Надо признать, что народ истреблял прежде всего собственных изменников, русских, которые пошли в баскаки, чтобы возвыситься над соплеменниками. Когда первый гнев спал, Мария вывела Бугу к народу и предложила искупить его вину крещением. Приняв православие под именем Иоанн и женившись на Марии, татарин стал со временем уважаемым гражданином Устюга. Эта история стала настолько популярной, что Иоанн и Мария, прославившиеся при жизни благочестием, были причислены к лику святых. Память их празднуется 29 мая (11 июня).

Послесловие

Начальная Русь, жизнь которой мы рассмотрели на основе тщательно проанализированных источников, выглядит совсем не так, как мы обычно ее представляем. Воистину, прав Екклесиаст: «…во многой мудрости много печали; и кто умножает познания, умножает скорбь» (Еккл. 1:18). Тем не менее это так, как было на самом деле, настолько, насколько мы реально можем судить о жизни наших предков. Отделив талантливо созданные ими легенды от сведений, лежавших в основе их увлекательных рассказов, мы получили возможность разобраться, что происходило на бескрайних просторах нашей земли в VIII–XII веках. И как русские сказители и летописцы хотели представить героическую историю создания Русского государства, выражая свое представление о том, как все могло и должно было происходить. Нам не удалось бы живо представить себе многие аспекты повседневной жизни того далекого времени без использования других жанров древнерусской литературы и фольклора. Особенно же – без данных археологической науки, которые являются фундаментом наших знаний о древнейшем периоде истории России.

Обычно историки и археологи сливают вместе два разных периода Древней Руси: формирование, расцвет и распад единой державы в X – начале XII века – и богатое, высокоразвитое, но разделенное на отдельные княжества и земли средневековое государство XII–XIII веков. Ничего хорошего из этого не выходит.

С материальной стороны представление о больших городах со множеством каменных зданий и огромными ремесленными мастерскими, производящими все для людей, внешне почти неотличимых от изображений на византийских иконах, мало что говорит нам о времени, когда эти города строились (а многих из них еще и на свете не было) и разноплеменные ватаги купцов и воинов только пытались объединить славянские и финские племена. Дружинник Александра Невского в сверкающих, как лед, доспехах, сносящий с коня крестоносца молодецким ударом рыцарского копья, вряд ли мог представить себе времена, когда простой шлем был роскошью, а меч доставался одному из сотни воинов. Рязанская боярыня, надевая к шелковой далматике бармы из золотой скани с каменьями, эмалями и геммами, не думала, что всего полтора века назад такое украшение пристало бы лишь ромейской императрице, а великая княгиня Руси была довольна грубо кованным серебряным обручем. Правда, боярыня уже не представляла себе, что женщина может одна встать против всего мира – и победить. И не догадывалась, что ее муж, встретив бесчисленные полчища врагов, должен был предпочесть славную смерть бегству. В духовном плане героический период, когда русы, объединяя страну, формировали в себе самосознание нового избранного народа и представление о славе и единстве Русской земли, «о которой знают и слышат во всех четырех концах земли», не похож на время, когда страна воистину стала «обильной», но каждый автор смотрел на нее из своего уютного угла. Четкий рубеж между этими периодами провел составитель «Повести временных лет», завершив свой рассказ о становлении Руси, как и я в этой книге, временем Владимира Мономаха. После него летописцы, живо интересуясь происходящим во всей стране, писали уже об истории каждый своего княжества и своего города. И сказители былин о богатырях не случайно помещали их подвиги во времена с X до начала XII века. Развитое русское Средневековье – прекрасный и интереснейший период нашей национальной жизни, хорошо отраженный в исторических источниках. Но о нем следует рассказать в другой книге.

Начальный период истории Руси чрезвычайно важен для нас в духовном плане. Складывание русской общности как нового, великого народа было глубоко осознано современниками. Мы смотрим на своих предков глазами мыслителей того времени, узнавая в древних героях важные черты самих себя. Мы понимаем суть завещанного нам русского единства, объединяющего ветви восточных славян и все народы и племена, вошедшие в круг нашей культуры. Мы видим, какие качества позволяют нам сохранять это духовное единство, несмотря на то и дело преследующие нас усобицы.

Разбираясь, «откуда есть пошла Русская земля», мы понимаем мировое значение наших ценностей, над которыми не властно время и сиюминутные страсти его. Об этом пророчески сказал в середине X в. первый русский митрополит Иларион, прославивший наш народ и Русскую землю среди всех племен земных. Русское слово родилось в то время и расцвело так же