– Так это хорошо. Значит, внутри гармония. Вот если бы тебя рвало на части от распирающей изнутри силы – было бы намного хуже. А так ты постепенно будешь исследовать свои способности, и осознавать, что пределов нет. Я помогу… стражи помогут…

Кстати, о стражах.

– Лумар, – обратилась я к потолку, – а нам обязательно объявлять горожанам о своём изменившемся статусе? Мне вот совершенно не хочется этого делать. Да и вообще, если придётся кардинально менять жизнь, переезжать на облако и оттуда сверху следить за порядком в городе – знай, я от этого не в восторге.

Варленн расхохотался. Ему вторило эхо и другого смеха (даже, кажется, оно было сдвоенным).

– Нет, на облако переезжать не придётся, – отсмеявшись, отозвался, наконец, хозяин таверны. – Живи, как нравится. Тебе ничего не надо менять, пока ты не почувствуешь, что готова к переменам. А насчёт объявления статуса жителям… тут сами решайте, конечно, но я бы не рекомендовал.

Мы с Варленном с облегчением переглянулись.

– А почему? – уточнила я. Интересно же.

– Пряниксберг – особое место и ему нужны особые боги. Такие, как вы. Жители здесь внутренне свободные, и они любят эту свободу. Да и ваша сила, в отличие от других богов, не зависит от количества верующих. Пряниксбергу и сердцу требуются боги для защиты в случае необходимости, а не для того, чтобы править. Ему нужны друзья и защитники, а не диктаторы. Поэтому вы с вашим уважением к свободе выбора – лучший вариант. Вы прекрасно поймёте, когда будет никак не обойтись без божественного вмешательства, а в остальное время дайте городу жить, как он живёт. Всё просто.

– Ура! – Я вскочила с кровати. – Что ж, теперь всё ясно.

Лумар деликатно исчез (теперь я и в самом деле не чувствовала его присутствия), оставив нас наедине друг с другом.

Мысли пока ещё разбегались в стороны, поэтому я решила начать утро как обычно, чтобы хоть немного упорядочить хаос в голове, и взялась за расчёску.

Варленн же расположился поудобнее и принялся за мной увлечённо наблюдать. Он выглядел абсолютно спокойным, будто не испытывал никакого замешательства по поводу того, что делать дальше.

– Я никогда ещё не видел тебя с распущенными волосами, – наконец, сказал он, с улыбкой любуясь тем, как я пытаюсь сладить с намертво спутавшимися после вчерашнего бурного окончания вечера прядями.

Я так увлеклась, что не заметила, как он возник прямо за спиной. Очнулась только, когда он отобрал расчёску.

– Дай мне. – Варленн принялся за дело с явным удовольствием. Время от времени он откладывал расчёску и принимался аккуратно распутывать пряди пальцами.

И, о, чёрт, это было до невозможности приятно! Я даже и сама не заметила, как начала по-кошачьи подстраиваться под его руку, следуя за каждым прикосновением.

– Как так получается, что даже от случайного касания по всему телу проносится табун мурашек? – Это я невольно пробормотала вслух. Над самым ухом раздался смешок, опалив дыханием. – Ммммм… что ж ты творишь-то?

– Остановиться? – вкрадчиво уточнил он.

– Ни в коем случае…

И он не остановился. Вообще. Настолько не остановился, что потом пришлось снова приводить ещё более спутанные волосы в порядок… это вообще нормальное времяпровождение для богов? А, плевать…

***

Когда я, наконец, в очередной раз закончила переплетать косы, наше внимание привлёк нарастающий шум за окном.

– Что там? – лениво уточнила я, размышляя, нет ли ничего странного в том, что богиня хочет выпить чашечку кофе.

– Сейчас увидишь, – хмыкнул Варленн. – Давай руку.

Мы оказались на площади и как-то гармонично влились в толпу. Стоящие рядом люди будто пока не понимали, кто мы, принимая нас за обычных жителей Пряниксберга.

А посередине этого скопления народа находился… белый чародей!

Правда, сейчас он был не совсем белым. Вокруг него расползалась лужа даже не тьмы, а какой-то липкой мерзкой черноты, очень похожей на ауру шлобстеров, только ещё более гнилой и отвратительной.

Эрлум выглядел очень растерянным. Он затравленно озирался и то и дело выпускал из рук ленты белого пламени, словно пытаясь сжечь ими эту лужу. Он даже пытался вышагнуть из неё, но чернота ползла за ним, как шлейф.

Это было ещё не всё. Из этой тьмы доносились голоса. Они шептали, перекрывая друг друга: «Предатель, предатель… предал родной город… продал его, обрёк на разорение и порабощение… заключил сделку с чёрным богом…»

Стоящий вокруг народ тревожно переговаривался, пытаясь понять, что происходит. Оно и неудивительно – для них сейчас всё переворачивалось с ног на голову, учитывая, что белый был признанным защитником города.

Прислужники белого чародея мелькали в толпе. Они тоже выглядели абсолютно сбитыми с толку и неубедительно уговаривали горожан не спешить с выводами. Когда же к чародею пытались прорваться его охранники, или вообще кто-то делал попытку приблизиться, лужа делала выпад в сторону смельчака, будто собиралась затянуть в себя и его. Но никто соприкасаться с ней почему-то не хотел.

– Что происходит? – бормотал Эрлум, безуспешно пытаясь избавиться от «лужи». – Не слушайте! Это происки врагов!

Он попытался сбежать с площади, но у него не вышло. Точнее, бежать-то он бежал, но мостовая под его ногами прокручивалась на месте.

– Город держит его? – прошёл шёпот по рядам.

Я глянула на Варленна. Город ли держит?

На площади появился городской голова. Перед ним расступились, давая дорогу.

– Эрлум, что с вами происходит? – спросил он, остановившись поодаль. – Откуда взялась эта чёрная лужа? И почему она называет вас предателем?

– Не знаю! – истерично вскрикнул белый. – Чтобы с этим разобраться, мне надо вернуться в свою резиденцию! А я не могу! Площадь не выпускает меня!

– Площадь? То есть наш город, который, как мы знаем, обладает сознанием, хочет, чтобы вы оставались здесь? У всех на виду? – медленно начал рассуждать городской голова. – И какие же причины у него могут быть?

Вывод напрашивался сам собой, но озвучить его пока никто не осмеливался. Горожане смотрели на Эрлума с надеждой, что он каким-то образом сейчас объяснит всё так, что все вопросы будут сняты. Однако он объяснить ничего не мог. Ведь свалить на происки врагов можно многое, но только не нежелание города выпускать его с площади.

И Эрлум это осознал.

В тот же миг взгляд белого изменился. Он понял, что дёргаться поздно. И, как загнанная в угол крыса, решил атаковать. Страх на его лице сменился высокомерием. Он явно не собирался сдаваться.

Ещё раз презрительно глянув на толпу, он вдруг уставился прямо на нас. Впрочем, за мгновение до этого Варленн сделал шаг вперёд и, как видно, снял с нас маскировку. Правда, только для белого – остальные по-прежнему принимали нас за рядовых граждан. Лицо чародея исказилось до неузнаваемости.