Он пролетел вдоль конвоя, а потом понесся прямо на северо-восток, к горам, на этот раз совершенно игнорируя реку, туман и отряды Змеев, тянущиеся к Тракерине, которые то и дело перекликались мрачными сигналами, словно воющая волчья стая.

Хотя он искал проклятущую гору в третий раз, снова заплутал среди вершин. Подозревал, что так действует магический камуфляж, которым гора эманировала. Не знал, что там некогда находилось — место культа или что другое, но достаточно было сменить угол зрения, прикрыть глаз, видящий сверхъестественную сторону мира, чтобы массив выполз из-за туч и сделался знакомым.

Когда он пролетал над лагерем, то снова не увидел ничего, но через пару секунд сконцентрировался — и вдруг глазам его открылось плоскогорье, а на нем ряды повозок и множество крохотных человеческих фигур. Грузили мешки, катили бочки, оружие переносили охапками, мало кто шел спокойно — по крайней мере, передвигался трусцой. На всем подворье горели лампы и кипела, несмотря на глубокую ночь, работа.

Вуко посчитал такое добрым знаком, а потом нырнул в путаные коридоры, ища дорогу к спальне Атлейфа.

К счастью, молодой стирсман послушно спал, надеясь, что во сне придут вести.

— Атлейф, сын Атли, Кремневый Конь! Стирсман Людей Огня!

Атлейф проворчал что-то в подушку из свернутого покрывала. После второго зова перевернулся на бок и заворчал еще менее явственно, но на этот раз Вуко услышал уже странно сдавленный голос и слова:

— Ульф?.. Нитй’сефни?..

— Время, Атлейф. Страну охватил туман, в котором слышны рога Змеев. Слышно, как они сзывают всех на берег Тракерины, потому что там видны корабли. Они станут ловить туман, стреляя в призраки и гоняясь за миражами. Завтра ворон сядет на твоем плече, чтобы закрыть уста неверующим. Отправляйтесь на рассвете. Прямо через Чертову Штольню в Дом Огня, Атлейф. Запомни, что я сказал. Ты понял?

— Да, Ульф… А Сильфана?..

— Ждет вместе со мной на озере. Завтра увидитесь. Бывай!

— Найди дорогу, Ульф, — пробормотал Атлейф и перевернулся на бок, а потом захрапел, словно впервые за последний месяц мог спать глубоко и спокойно.

Крылатый призрак снова вознесся над вершиной Сожженной Берлоги и полетел вверх. Вуко оглядел реки, что мерцали по обе стороны горизонта, и прикинул обратный путь, который могли бы выбрать Ночные Странники. А потом упал вниз, проходя над той дорогой зигзагом, — но так никого и не встретил.

Следующий день был наполнен изматывающим, непродуктивным и сжигающим нервы ожиданием. Пребывать в темноте, прислушиваться, высматривать, не появятся ли в ней фосфоресцирующие фигуры. Плутать по палубе, махать ногами за бортом и смотреть в клубы белого ничто над свинцовой водой. И все это с арбалетом под рукой и полной сумкой стрел у пояса. Время от времени то на одном, то на другом огненном корабле раздавался звук помп, качающих воздух в емкость метателя. Стрелки играли в «плашки», сидя вдоль борта с арбалетами на коленях.

Первое, что он сделал еще на рассвете, едва лишь отклеив лицо от маски — нашел ворона, дремлющего на релинге, и осторожно почесал ему перышки на спине.

— Лети к Сожженной Берлоге, Невермор. К востоку отсюда, на вершину горы, закрытой от магического глаза, найди Атлейфа и сядь ему на плечо. А потом лети на север и найди мне их. Найди моих людей.

А потом пошел досыпать ночные полеты, но все равно то и дело просыпался и выходил на палубу.

Или смотрел с кормы в туман на ту сторону озера, где в него впадала Драгорина, высматривая ряды штевней, парусов и корпусов своего флота, или спускался на пляж и вышагивал вдоль частоколов и валов Дома Огня, чтобы бессмысленно всматриваться в неподвижный, заваленный обугленными досками и засыпанный пеплом двор. Или снова присаживался на борт, таращась в сторону леса, в надежде, что завеса тумана и веток выплюнет пятерых всадников в одеждах Ночных Всадников.

А потом снова заставлял себя спуститься под палубу и поспать.

В какой-то из тех разов Сильфана, сидящая на форкастеле и занятая обгрызанием кожи у ногтей, спустилась вместе с Драккайненом и тщательно затворила за собой двери.

Остаток дня он провел, попеременно во сне и за едой, поскольку продолжающееся целую ночь состояние магической концентрации истощило его организм настолько, что инстинкт загнал Вуко в камбуз, приказав пожирать колбасы, рвать лепешки, попеременно грызть вяленый сыр и хрупать маринованные овощи прямо из горшков.

А время тянулось монотонно. Час за часом.

А потом все вдруг понеслось сломя голову. Ни с того ни с сего, будто кто-то внезапно его откупорил.

Сперва появились корабли.

Они услышали одинокий сигнал рога, звучащий дико и мрачно, но совершенно по-другому, чем рога Змеев, а через минуту туман выплюнул корабли, один за другим, целую вереницу. Озеро мгновенно заполонили борта, паруса, топот и крики экипажей. Туманная, давящая тишина исчезла, превратившись в скрип досок, шум воды, рассекаемой носами, стуком весел.

Корабли выплывали шеренгами и двигались вдоль левого берега, оплывая озеро, чтобы расставить длинные корпуса под разрушенным причалом Дома Огня.

Драккайнен выкрикивал команды, а мореход, стоящий высоко на кормовом форкастеле, передавал их остальным кораблям, размахивая, словно обезумев, флажками. Озеро было большим, в хорошую погоду противоположный берег казался только тонкой линией, но когда первые корабли поравнялись с Домом Огня, следующие только выплывали из Драгорины; они сбивались в тумане в нервно маневрирующие группы, и казалось, что царит ужасный беспорядок. Туман, скрывавший флот от глаз врага, теперь оказался проклятьем, вызывая хаос и нечто, что ужасно напоминало час пик в городе. Не хватало лишь клаксонов.

Чтобы навести порядок во флоте и сформировать какой-никакой строй при помощи флажков и криков от экипажа к экипажу, что видели друг друга, заняло три часа. Хуже всего, что они не могли использовать рога: этот звук разносился на километры. Драккайнен охрип и уверился, что ему удалось соорудить сущий плавающий гордиев узел, разрубить который сумеют лишь пришедшие Змеи.

Когда в воротах города вдруг появились люди, с усилием оттаскивающие в стороны остатки разбитых построек, он даже не заметил этого, присматривая за причаливанием, маневрами и очередностью. На этом этапе конвой уже сбился в широкую реку кораблей, настоящий плот из сотен корпусов, и можно было ограничиться перекрикиванием. Ответы на вопросы, направленные к арьергарду, приходили назад не раньше чем через пять минут.

Когда он наконец взглянул в сторону города, разбитые створки уже отодвинули, и перед засыпанным рвом вышагивал Атлейф в окружении ближней стражи, с мечом в руках и щитом на плече, а за ним шли двенадцать жрецов Бога-Кузнеца в своих вышитых блузах и идиотских кожаных колпаках.

А сзади подпирала настоящая река людей, повозок и животных.

Сильфана соскочила с борта прямо в мелкую воду и помчалась к брату. Они обнялись, но времени на долгие приветствия не было. За их спиной шли люди — широкой волной метров в десять, и первые корабли уже с грохотом опускали трапы. Все должно было происходить на бегу.