Наконец, Пушкин уступил:

– Ладно, езжай ты одна… Моей и ноги там не будет!..

Здесь, в посольстве, особое внимание ей уделил сам старый Геккерен. На самом деле он ненавидел эту женщину, принесшую ему столько переживаний и неприятностей.

В посольстве она не стала задерживаться. Когда собралась уезжать, ее и Азиньку проводила молодая чета.

– Наш первый визит будет к вам, – сказал барон, наклоняясь к руке Натали. – Правда, дорогая? – спросил он у новоиспеченной супруги.

– Конечно, дорогой, – ответила весело баронесса Коко. Счастлива, веселая, пылкая, она на прощанье крепко расцеловалась с сестрами.

И молодые действительно не задержались с визитом, но Пушкин приказал их не принимать. Молодой муж направил ему письмо, но Александр Сергеевич отправил его обратно, не читая. Надежды Жоржа видеть Натали ежедневно не оправдались.

Такого упорства мужа не ожидала и Наталья Николаевна: согласился же он на ее присутствие на свадьбе… К чему теперь эта неприязнь?..

Натали отправилась к тетушке, чтобы поплакаться, но тетушка ее не слушала, она рассказывала с восторгом о жизни молодых.

– Таша, ты бы видела, как они милуются! Право, как голубки!.. А ты переживала за своего вздыхателя, боялась, что он умрет от тоски… Как бы не так! Умрет… Со своей женой проводить медовый месяц – это не при чужой жене вздыхать!.. А лицезреть нашего милостивого императора тебе не удавалось в эти дни?.. Недавно он о тебе справлялся.

Натали вся вспыхнула, но тетушка ничего не поняла…

Торжественный бал у французского посла де Баранта состоялся 14 января. Приехали на бал и Пушкины. В танцах закружились гости. Объявили вальс. Неожиданно к ней подошел Дантес и склонил голову, приглашая ее на танец. Она растерялась, но подала руку, и они начали танцевать.

– Как вы осмелились, – кажется, шепотом сказала она. – Вы сумасшедший!.. Я не хочу быть причастной к вашему безумству…

Она поблагодарила барона и вся в волнении присела в кресло.

Слава богу, вскоре к ней подошел муж.

– Едем домой, женка, если наплясалась?..

– Конечно, домой, милый, – обрадованно ответила она. И снова пошли по салонам слухи: Дантес танцевал с Пушкиной, а баронесса Екатерина наблюдала и злилась…

Пушкин работал в кабинете, но вскоре собрал бумаги, отложил их в сторону и зашел к жене.

– Таша! Предлагаю поехать кататься. Погода прекрасная, солнышко показалось… Собирайся быстрее, мой ангел!..

Уже в карете он неожиданно сказал:

– Наверное, старею: становлюсь болтливым… Надеюсь, мы сегодня вечером никуда не едем?..

– Как? А к Мещерским на чай?..

– Ты права… К тому же и память слабеет… Но, прежде чем состариться окончательно, ох как много бумаги я должен извести!..

Пушкин отвернулся к окну, долго молчал. Потом неожиданно повернулся к жене.

– А все же, краса моя, не следовало тебе вчера танцевать с Дантесом…

– Поверь, у меня не было к тому никакого желания… Он меня просто застал врасплох.

– Теперь он это будет делать каждый раз. Верь мне, женка, во мне сейчас не ревность говорит.

– Попрошу Коко, чтобы она повлияла на своего мужа.

– Да что ему Екатерина… Ты сама это прекрасно знаешь. Он ведь не с тобой, а со мной пытается свести счеты… Впрочем, не хочу об этом больше говорить…

– Что же ты мне посоветуешь, друг мой? На кого мне надеяться, если не на сестру?

– Надейся на себя и на меня!.. Обращаюсь к твоему благоразумию. Пресекай его выходки и не давай к ним повода. Еще раз, и в последний, прошу тебя об этом, женка.

Пушкин ласково посмотрел на Натали и взял ее руки в свои.

– Ну, что, по рукам, душа моя?.. Вот мы с тобой и объяснились без свидетелей.

– Ты сам увидишь, если он посмеет подойти ко мне, я откажу, обязательно откажу…

– Лучше будет, если ты вообще не станешь с ним говорить.

– Конечно, милый, – соглашалась Наташа. – Но что же делать, если он сам подойдет ко мне?

– В этом случае пусть пеняет на себя сам. Я его вразумлять стану!..

Страх охватил Наташу.

– Что такое говоришь, после всего, что было? Дай слово!.. Я сама себя защищу… Ты веришь мне?..

Пушкин молчал почти до самого дома.

– Помни, женка, – наконец промолвил он, – не с тобой, а со мной пытается он свести счеты.

У Мещерских Пушкин был, как всегда, весел, общителен, улыбался, шутил…

На одном из январских балов присутствовал Николай Павлович. Он не преминул подойти к Наталье Николаевне.

– Ах, вы, как всегда, украшаете бал, – царь никогда не отличался находчивостью в выборе комплиментов. – Как себя чувствует в замужестве ваша сестра?

– Благодарю, ваше величество, все хорошо… Я хочу поблагодарить вас, ваше величество, за милостивое письмо, которое прислал нам Бенкендорф от вашего имени.

– Для меня сделать вам приятное – всегда большое удовольствие.

Наташа подняла глаза, чтобы убедиться, не насмехается ли царь. Но царь продолжал проявлять свое великодушие, размышляя об опасностях, которые подстерегают женщину в свете.

Затем император пригласил ее на танец…

Пока император был на бале, Дантес танцевал только со своей женой. Но как только тот уехал, он сразу же подошел к Натали.

– Я видел вас во сне…

Как она вроде бы этого и не хотела, но 23 января на балу у Воронцовых она уже вальсировала с Дантесом. Он снова заговорил о своих снах. Он повторялся, но что делать, ум его не так был изобретателен. Сны были прежними, с Натальей Николаевной.

Наташа ничего не смогла ответить, поскольку Дантес прервал танец и сразу отошел от нее.

И тут сразу же подошел Пушкин.

– Мы ведь с тобой, кажется, договорились, Таша?

Она ничего не понимала, о чем он говорит, о каких договоренностях? Ах, да, она все помнит! А сейчас глоток прохлады, и домой…

Дома, готовясь ко сну, она сама продолжила разговор:

– Ты меня упрекнул в плохой памяти, но я все помню, милый… Просто я не могу упросить Екатерину.

– Оставь, пожалуйста, Катю в покое. Что делать, если Господь обделил ее и умом, и тактом.

– Да, ты прав. Но все равно с ней надо считаться. Она ведь может закатить такой скандал, если покажется, ее мужа оскорбили или унизили… Но я нашла выход, – ласковым голосом проговорила Натали, присев рядом с мужем. – Я попрошу Азиньку переговорить с обоими. И у тебя не будет больше повода ревновать…

На следующий день был большой прием у Мещерских. Все те же люди, все тот же Дантес. Натали не танцевала, и Дантес к ней не подходил, чтобы рассказать о своих снах. Он сидел рядом с Софьей Карамзиной.

Софья слушала