Дверь закрылась, пропустив их наружу, щелкнул замок, и лишь тогда девушка вскочила с места, словно подброшенная пружиной.

Она еще не понимала до конца, что именно произошло, но о том, что произошло нечто страшное и противоестественное, сравнимое с катастрофой, ее сердце кричало во весь голос.

Альбина нервно дернула дверную ручку… Она снова тряслась от страха неизвестности, еще более непонятной, чем тот, который мучил ее все первые часы с начала несчастья. Куда увели ее спасителя? Зачем? Неужели она его не увидит? И почему такие мысли приходят в голову? И как она могла позволить ему уйти вот так, навсегда, не попрощавшись?!

— Эй, девушка! — пригвоздил ее к месту холодный голос. — Отойдите от двери.

Цепенея от страха, Альбина развернулась, и ее расширенные зрачки уставились в черное дуло автомата…

* * *

— … Старушку я нашел там же, а дети исчезли. Может, успели куда спрятаться. — Рассказчик пьяно всхлипнул и снова отхлебнул из заботливо протянутой бутылки.

Слушателей у него было немного — трое работяг, вместе с которыми он заделывал дверь. Когда последние кирпичи заняли свое место в кладке, был устроен перекур, тогда-то и выплыл на свет найденный в буфере ящик коньяка — после такой напряженки не грех было и расслабиться. И, пожалуй, давно уже спиртное не оказывало на людей столь сильного действия: кого прорвало на гордое хвастовство, кого — на слезы, а кого — и на угрызения совести.

— И теперь я не могу больше стрелять… не могу!..

Дрожащие руки уронили бутылку на пол, но поднимать ее никто не стал.

Странно было видеть этого грубоватого на вид человека размазывающим слезы по щекам, но именно таким застала его подошедшая Эльвира.

— Четверо… — задумчиво отметила она, чиркая в блокноте, и отправилась дальше походкой, утратившей былую энергичность и уверенность.

Она не успела еще скрыться за поворотом коридора, как у лестничного пролета возник силуэт медленно движущегося человека. Один из сидящих среагировал мгновенно: он упал на четвереньки и дернул на себя ковровую дорожку. Констриктор шмякнулся затылком о ступени, и когда один из мгновенно протрезвевших работяг навел на него ружье, тратить пулю уже не было необходимости.

— Тревога! — закричал третий, заставляя Эльвиру обернуться.

— Тише… Может, это свой… — одернул его, выпрямляясь, первый.

— Подождите… — Эльвира заставила себя пробежать пару метров по направлению к лежащему телу и вдруг закричала так, что у четверых мужчин на мгновение заложило уши: во-первых, ни на ком из «своих» она не видела крахмальных воротничков, а во-вторых, из-за лестницы уже выныривал второй констриктор.

— Тревога!

Крик слился с первыми выстрелами. Каблучки Эльвиры дробно застучали по открывшемуся под дорожкой мрамору: можно было не сомневаться, что в скором времени этим четверым понадобится подмога.

Ей было нелегко. Уже четвертый раз журналистка обходила нижний этаж — и число человек, встреченных там, все время менялось. Можно было подумать, что люди просто таяли в воздухе, — по последним подсчетам их осталось семьдесят шесть. Несколько раз она говорила себе, что стоит заглянуть в бомбоубежище, но все откладывала, петляя по ветвящимся нижним коридорам (ей нечасто приходилось встречать столь запутанные архитектурные сооружения). Насколько примитивным выглядело здание мэрии извне, настолько сложной оказывалась его внутренняя конструкция, явно тяготеющая к лабиринту.

В эту сторону во время последнего обхода Эльвира еще не заходила, но где-то в памяти у нее отложилось, что здесь работало пятнадцать человек, среди которых заметно выделялся высокий бородатый мужчина, во время первой констрикторской атаки запретивший докладывать о произошедшем Рудольфу. Кроме того, ей запомнился молодой человек в ярко-зеленой рубашке, пожилой гражданин, слишком солидный для строительных работ, и еще один человек, приметный черными брюками с отливом. Именно их Эльвира и увидела в одной из комнат с широко распахнутыми дверями. На этот раз она просто завопила — не выдержали нервы. Все-таки нелегко привыкнуть к виду изувеченных трупов, а здесь, к тому же, она не ожидала их увидеть. Оказавшиеся бесполезными ружья валялись у стены — ими то ли не успели, то ли не смогли воспользоваться. Вероятно, здесь «поработал» свой — кладка осталась целой, на светло-рыжем кирпиче отпечаталось лишь несколько темных пятен.

Попятившись назад, Эльвира развернулась и побежала — этот коридор выходил на новый круг.

— Тревога! — продолжала выкрикивать она на ходу. — Помогите! Эй, кто-нибудь…

Никто не отзывался, только где-то на приличном отдалении приглушенно звучали выстрелы — отсюда сложно было определить, в каком именно месте шел бой. То ли эхо шутило, то ли стреляли сразу в нескольких местах, но звук прыгал, как стрекотание кузнечиков.

— Люди! Отзовитесь же, люди!

* * *

Они стояли плечом к плечу — четверо людей, почти не знакомых друг с другом, на минуту сближенных общей выпивкой, оживившей чисто деловые отношения, и навсегда, быть может, повязанных работой, а теперь и необходимостью вместе защищаться. Вероятно, в иной обстановке они никогда бы не подали друг другу руки, но теперь они стояли рядом и стреляли в тех, с кем могли бы когда-то или вместе выпить, или спокойно разминуться на улице. Стреляли упорно, целясь едва ли не механически, и выстрелы звучали с монотонной частотой, сходной с той, с какой бились в стену констрикторы. А убийцы шли и шли — неспешно, вразвалочку; шли, переступая через мертвые тела, шли, не испытывая страха перед собственной смертью, не видя опасности, не видя вообще ничего, кроме четверых людей, которых можно задушить, прежде чем болезнь возьмет свое и отправит их на тот свет вслед за своими жертвами.

— …А та старушка… — Один из стреляющих поймал себя на том, что все еще продолжает шепотом рассказывать о пережитом потрясении. — …чем-то напоминала мою бабушку…

— Заткнись! — перезаряжая ружье, цыкнул на него сосед справа.

— …Она была нормальной, нормальной!

— Заткнись!

Еще один констриктор согнулся пополам и упал под ноги таких же, как он.

— Я не могу-у! — взвыл первый. — Она так похожа… так похожа!

— Да замолчи же ты!

Перебрасываясь словами с собеседником справа (им был человек, дернувший ковровую дорожку), первый не сразу заметил, что слева больше не чувствуется тепло от стоящего рядом человека. Приглушенный крик заставил его обернуться.

Только что их было четверо, теперь стало двое. Двое — потому что один корчился в руках другого, сомкнувшихся на его шее.

Реакция снова не подвела правого защитника — пуля вошла новому констриктору между лопаток, окончательно добивая и его полузадушенную жертву.

— Ты с ума сошел, он же… — выдохнул бывший «охотник на зомби».

В ответ ему прозвучал неожиданный смешок.