Совсем близко промчался мотоциклист в чёрном блестящемшлеме. Мотор без глушителя дико, страшно ревел. Это был знак угрозы, как будтоскалилась и рычала свора огромных собак. Боевой клич вечной ночи. Тьма знала,что Странник решился уничтожить одного из её апостолов, женщину-оборотня.

Он остановил машину в параллельном переулке, прямо напротивтуннеля-ловушки. Там, внутри, было мокро и мерзко. Но Странника не пугалитрудности. Дождь, грязь под ногами, вонь. Разведчик обязан быть терпеливым.Часами ждать в засаде и напасть мгновенно. От этого зависит успех операции. Аот успеха операции зависит жизнь Странника.

Переулок был пуст. Никто не заметил, как статный мужчина влёгкой непромокаемой куртке с капюшоном нырнул в узкий проход между стенамидомов.

Двор оттуда отлично просматривался. Горел фонарь надподъездом. Очки ночного видения Странник оставил в машине. Они пригодятсяпотом, позже.

Лес за кольцевой дорогой. Ночь. Масло. Мощный потокбиоплазмида. Священный ритуал. Вот что нужно. Это окончательно запутаетследствие. Это станет очередным витком его судьбы.

В кармане куртки лежал чёрный капроновый мешок и шприц,наполненный нореталом, психотропным препаратом нового поколения. Он вызываетнедолгий, очень глубокий сон. После пробуждения реакции несколько замедленны,вялость, лёгкая дурнота, но сознание остаётся ясным.

В руке он сжимал фигурку обезьяны, сделанную из дымчатогосердолика. Его талисман и оружие.

* * *

— А слабо сейчас поехать ко мне? — спросил Дима, когда онисели в его машину.

Он знал, что услышит в ответ, но все равно спросил, причём стакой залихватской улыбочкой, что самому стало противно.

— У меня нет зубной щётки, — произнесла она все тем жезамороженным голосом.

— Можно заехать в супермаркет и купить. Ладно, прости, я большене буду. Скажи, что с тобой? Что ты там увидела?

— То же, что и ты.

— Нет. Не морочь мне голову. Ты попросила остановить кадр, итебя как будто обухом огрели. Кому угодно можешь врать, мужу, детям, маме спапой. Только не мне.

— Не мучай меня, пожалуйста. Это была просто галлюцинация. Яустала, у меня глаза слипаются. К тому же я сначала должна кое-что проверить,уточнить. Да нет, это бред полный!

— Что именно?

— Ничего. Димка, отстань, будь так любезен.

— Не отстану.

— Ну ты упрямый. — Она чмокнула его в щеку. — Я скажу тебезавтра. После того, как ты сходишь на ковёр к этому жирному заместителю. Что тызамер? Уже давно зелёный.

— Жду, когда ты ещё раз меня поцелуешь. Ехать осталосьдесять минут. Но если я сейчас сверну направо, через полчаса мы будем у меня.

— Нет. Ты не свернёшь. Ты поедешь прямо.

— И я потом ещё двадцать лет тебя не увижу?

— Ну, во-первых, мы не виделись всего полтора года, аво-вторых, если мы продолжим целоваться, то это вполне вероятно. Димка,перестань, мы завтра вечером поужинаем вместе. Не будем говорить о Молохе, оГроше, устроим себе маленький ностальгический праздник.

— У меня?

— Этого не обещаю. Дай мне время. Я так не могу. Мыпоужинаем в кафе.

— У тебя было достаточно времени. Двадцать лет.

Он затормозил возле арки, которая вела во двор. Оля открыладверцу. Он перегнулся через её колени и закрыл.

— Димка, тебе завтра рано вставать. И мне тоже.

— Ладно. Я провожу тебя до подъезда. Там дождь, а у тебя нетзонтика.

— У тебя есть?

— Нет.

— Тогда какой смысл? Ну все, все, отпусти меня. Я больше неисчезну, честное слово!

Она выскочила из машины и побежала. Арка была ярко освещена,сразу за ней маленький двор, он казался тёмным и мрачным. Старые дома обступалиего четырёх сторон.

* * *

«Я, конечно, ошиблась. Это галлюцинация, случайноемгновенное сходство, не более. Даже думать об этом не хочется. У меня в головепомутилось, бывают такие дни, которые переворачивают жизнь. Может быть, мы сДимкой придумали эту свою безумную любовь, а на самом деле есть просто тоска поюности? Мы создали фантастический мир, другую жизнь, которая не состоялась.Именно потому она и кажется такой счастливой, что её не было. Димка всякий раз,когда ссорился со своими прошлыми жёнами, думал: „А вот Оля…“ Я тоже, когдавозникали проблемы с Саней, воображала, что с Димой было бы иначе, лучше. Это всеиллюзия, она растает, как только наступит утро. Вечный закон следующего утра.Без Димки я не могу жить, но если уйду от Сани или начну врать, изменять емупо-тихому, буду чувствовать себя предательницей. И дети меня не простят».

Все это мгновенным вихрем пронеслось у неё в голове. Онавыбежала из арки. Дождь хлынул в лицо. Справа был бомжовский дом. Дверьоткрыта. Оле почудилось, что там кто-то есть, кто-то смотрит на неё из темноты.Она услышала то ли шорох, то ли вздох, и как будто кошка мяукнула.

До подъезда осталось несколько шагов. Боковым зрением Олязаметила, как в глубине двора от стены отделилась тень. Тёмная фигурапередвигалась странными скачками. Там был проем между домами, шириной меньшеметра. Единственный выход из тупика. Оттуда постоянно воняло. Обитателибомжовского дома пользовались этим туннелем, как сортиром и помойкой.

«Пьяный бомж», — подумала Оля.

Удар в затылок был таким внезапным, что она не успелакрикнуть. На голову ей надели чёрный мешок и быстро стянули шнур на шее, так туго,что она не могла дышать. Сквозь тонкую плотную ткань твёрдая мужская ладоньзажала ей рот и нос.

Всё произошло мгновенно. Оля потеряла сознание и уже нечувствовала, как её тащили, как бросили в машину, сняли с головы мешок, связалируки, задрали юбку и вонзили иглу в бедро, сквозь колготки.

* * *

Выезжая из переулка, Соловьёв услышал отчётливый детскийголос:

— Мама, возьми трубку! Сейчас же возьми трубку!

Он резко затормозил.

На полу, под передним пассажирским сидением, валялась Олинасумка. Дима вытащил телефон. На экране высветилось слово: Катя.

— Алле, кто это? Где мама? — спросил тот же детский голос,что был записан вместо звонка.

— Катюша, это Дима Соловьёв. Мама забыла свою сумку у меня вмашине.

— Сумку? Да, это на неё похоже. А что там случилось у неё вбольнице? Кого убили?