— Брок! Самад! Чжоу! — голос командира казался равнодушным. — Ко мне!

Подходить я не решился. Подбежал, как и остальные. Благо, видимость позволяла. Команда предполагала как раз такое действие. А нечёткость начальственной формулировки — мои проблемы.

— Правее вас стоят четыре ящика с патронами. Их перенести на платформу. Рядом с ними ещё два, более вытянутых по форме. Гранатомёты. Один поставить у кресла водителя, другой тащите сюда.

Указание исполнили быстро, гадая, как оружие с боеприпасами оказались здесь, а не в уставном каземате.

— Разобрать патроны! — это касалось всех.

Щёлкнули замки, откинулась крышка, и солдатские руки принялись торопливо, мешая друг другу, расхватывать небольшие, но увесистые упаковки.

Каждый старался урвать побольше, запихивая добычу в самые неожиданные места: за пазуху, в рукава, в карманы, в каску. Тянулись даже находящиеся при памяти раненые, а кто не мог дотянуться — требовали свою долю, теребя соседей за одежду.

Не отставал и я. Маслянистые пачки почему-то успокаивали, и постоянно казалось, что их может не хватить. А если враг заявится? Бомбили ведь не просто так.

— Самад!

С сожалением оторвавшись от делёжки, вернулся к сержанту, внимательно изучающему опору ворот.

— Я!

— Гранатомётным комплексом не забыл, как пользоваться?

Забудешь тут… Постоянно с ним занимались. Укладывали тяжёлый, трубообразный корпус с коробочным контейнером для боеприпасов на плечо и грустно стояли в положении для стрельбы. Часами по очереди стояли, поворачиваясь то вправо, то влево и совмещая перекрестье прицела с градуированной шкалой согласно бесконечно меняющимся вводным. Сержант сознательно блокировал все блоки самонаведения, добиваясь от нас молниеносной реакции на целеуказание и точного учебного пуска без электронной помощи.

Сам же отслеживал наши потуги по планшету, угодливо синхронизированному с оружием.

Никогда не думал, что те познания мне пригодятся. А вот поди ж ты…

— Никак нет!

— Тогда бери его и постарайся попасть вот в эту точку, — палец Бо указал участок опоры повыше головы.

Ящик с комплексом лежал там же, где его и положили. Раскрыл, извлёк тяжеленую тубу, вопросительно посмотрел на начальство. Боеприпасы отдельно хранятся, и упаковки с ними я поблизости не вижу.

— Заряжен, — сухо бросил Бо. — Выберешь кумулятивный.

В моих лапах подготовленное к бою оружие? В нарушение инструкций, которыми он так выедал нам мозг? Лихо…

Отойдя к электроплатформе, Мид забрался на сиденье водителя, матюгнулся на подчинённых, чтобы сидели посмирнее, и плавно сдал назад, подальше от ворот. Задний бампер упёрся во что-то ломкое, скрипучее, движение прекратилось.

— Огонь!

Припоминания минимально безопасную дистанцию, я тоже свалил подальше. Навёл, прицелился, обозначил на панели самонаведения точку попадания, тип боеприпаса. Плавно нажал на спуск.

Туба на плече дёрнулась, с реактивным чпоканьем выплёвывая гранату. На месте нужного узла тотчас зажглось крохотное солнце, коротко бухнуло. Заклинившая створка шумно завалилась наружу, становясь похожей на трамплин.

За спиной вспыхнули фары.

— На борт!

Не дожидаясь, пока я добегу, платформа тронулась к выезду, набирая скорость. Запрыгивал на ходу. Сначала забросил комплекс, после вскочил сам, цепляясь за бортик ограждения. Чья-то сильная пятерня сграбастала меня за воротник, помогая вскарабкаться.

— Держаться!

Каждый исполнял указание, как умел. Кто-то вцепился в ближайший выступ, кто-то в соседа.

Понимая, что если газануть ещё больше, то половина уцелевших разлетится с транспортного средства в разные стороны, Бо Мид замедлил ход и стал аккуратно перебираться через недозаваленную створку, массой электроплатформы впечатывая её в бетон покрытия.

Под колёсами звенело, дребезжало, крошилось, однако меньше, чем за минуту поваленное препятствие осталось позади, и наша спасительная машинерия начала плавно ускоряться.

Я устроился с краю, бесцеремонно отпихнув чужой ботинок. Лёг на брюхо, сунул под грудь рюкзак. Получилось удобно. Гранатомёт приткнул рядом, под бок. Винтовку, не дожидаясь приказа, пристроил к плечу, на изготовку, добровольно взяв наблюдение за своей стороной дороги. Другие тоже ощерились стволами в неизвестность.

С запозданием пришла и команда:

— Внимание! Приготовиться к бою! При огневом контакте всем уходить из сектора обстрела!

Как же мы сейчас рискуем нарваться на неприятности… Головы демону в пасть суём… Но Мид прав, надо валить.

Жутко захотелось в сортир, еле справился с внезапным порывом.

Встречный ветерок пах предутренней прохладой…

Метров через двести сержант, управляя тяжёлой техникой без особых усилий одной рукой, свернул с проезжей части и понёсся по покрытой незнакомыми травами земле. Подвеска глотала неровности исправно, не трясло.

— Километр, два, пять, десять… — водитель комментировал покрытое расстояние, с каждым разом веселее и веселее. — Перекличка!

— Первый, второй… — по очереди выкрикивали мы.

За тяжелораненых отчитывался Ежи:

— Лежачие на месте!

Вдалеке, перекрывая негромкий шум платформы, послышался рокот винтов. Кто летел, куда — не знаю, но испугала эта новость изрядно. Местные на таких машинах передвигаются, а вот свои это или чужие? Спасатели или обещанная начальством «вторая волна»?

Всем стало не по себе. Даже поскуливающие, обколотые до полуовощного состояния раненые смокли, вслушиваясь в темноту.

А сержант словно и не заметил ничего. Фары горят, темп не сбрасывает, укрытий не выискивает.

— В светомаскировке нет смысла, — донеслось с водительского сиденья, когда я успел уже порядком себя накрутить. — Приборы ночного видения нас прекрасно засекут. Так что будем спешить. Сразу нас не взяли, а теперь пусть попробуют.

Успокаивало слабо.

И тут за нашими спинами небо озарила вспышка. Следом докатилась громоподобная звуковая волна, оглушившая и заставившая содрогнуться внутренности всех находившихся на транспорте.

— М-мать!!! — разом взвизгнула добрая половина «пассажиров», оборачиваясь назад. — Чё за?..

— То, чего боялся рядовой Самад, — дав подчинённым нагалдеться, загадочно ответил сержант. — То, что положено.

Интерлюдия № 1

… Президент уже ждал. Не в парадном, насквозь изученном прикормленными журналистами и фотографами кабинете, откуда регулярно делались идеологически правильные репортажи, и любая публикация подвергалась нещадной цензуре, а в личном.

Имелся и такой, по соседству со спальней. Более строгий, тихий, настраивающий своим неброским интерьером на работу.

Глава государства ещё позёвывал, прихлёбывая крепкий кофе, когда в дверь негромко постучал секретарь — человек ближнего круга, допущенный ко всем секретам и не имеющий привычки беспокоить понапрасну.

— Входи!

Дверь бесшумно отворилась. В помещение вошёл мужчина лет шестидесяти, немногим младше хозяина кабинета. С папкой для бумаг в руке, как всегда целеустремлённый и предельно чётко понимающий, что делает и зачем.

— Бодрого утра, — начал он с порога. — Доброго не желаю. Поздно.

Местного диалекта, столь непривычного жителям других планет, они не замечали. Для них родная речь звучала полноценно и привычно.

— Присаживайся, Ивар, — наедине президент позволял себе лёгкую фамильярность. Как-никак, четверть века вместе, повидали всякого. — Огорчай.

— И есть чем, — папка легла перед главой государства. — час и девять минут назад спутник засёк,