Лейла бесшумно двигалась по кухне, раскладывая еду по тарелкам. Вскоре Сибби мирно засопела.

– Я положу ее в кроватку, – предложила Лейла.

Джеймс осторожно поднялся.

– Позволь, я сам. Не стоит ее беспокоить, передавая с рук на руки.

Лейла последовала за Джеймсом в кабинет, временно служивший детской. Из холла лился приглушенный свет.

Двое взрослых бок о бок стояли у детской кроватки. Джеймс не спешил класть девочку в кроватку. Ее невинность и беззащитность будили в нем чувство собственной значимости и нужности.

На какой-то момент ему вдруг вспомнились крупные руки и хриплый голос, напевающий ирландскую колыбельную. Его отец. Его безответственный отец, похожий на беспечного сказочного героя Питера Пэна. Эгоистичный и безрассудный человек, оставивший любящую жену и семерых сыновей ради какой-то глупой затеи.

Лейла тронула его за руку:

– Что-то не так, Джеймс?

Он вздрогнул, поняв, что его беспокойство заметили.

– Я думал об отце, – неохотно признался он. – Я его почти совсем не помню. Но когда я укладывал Сибби в кроватку, в памяти возник какой-то смутный образ. Я был слишком мал тогда, чтобы что-то запомнить.

– Ты этого не знаешь. Если это твое единственное воспоминание, оно может храниться в подсознании все эти годы.

– Наверное, – согласился Джеймс. Он не хотел думать об отце и уж тем более подражать ему. Если Джеймсу посчастливится создать семью, он постарается стать хорошим отцом. Никогда его дети не будут чувствовать себя обделенными его вниманием и заботой.

Лейла потянула его за рукав:

– Я хочу есть, Джеймс. Положи ее в кровать.

Он нежно уложил Сибби на спинку. Девочка мгновенно перевернулась на животик, поджав под себя пухлые ножки. Не очень удобная поза для сна, но кто он такой, чтобы судить?

В ярко освещенной кухне, без малышки в качестве буфера, им снова стало не по себе. Они с Лейлой не близкие друзья и уже больше не любовники. Они не знали, как себя вести, и молча ели вкуснейшую лазанью. Наконец Лейла нарушила молчание:

– Ты по-прежнему уверен, что хочешь сидеть с Сибби? Если передумал, я не стану относиться к тебе хуже. Нянчить грудного ребенка непросто.

– Я знаю. На случай непредвиденных осложнений у меня есть мать и шесть невесток. Они будут счастливы помочь. Восемь недель пролетят незаметно.

– И тогда я должна буду решить, как поступить. Джеймс видел, что Лейле страшно. Она привыкла к своему жизненному укладу. Появление ребенка явилось полной неожиданностью. В этом состоит проблема? Или она действительно переживает за безопасность Сибби?

Лейла знает, как обращаться с детьми, но знает и обо всех рисках.

Ему нужно постараться убедить Лейлу в том, что лучший выход из положения – оставить Сибби у себя.

– Давай посмотрим кино. У тебя были тяжелые дни. Нужно расслабиться.

Лейла скорчила рожицу.

– Мне нужно поработать. Я обещала помочь коллегам. У нас в понедельник аудиторская проверка.

Он вздохнул, пытаясь понять, стоит ли на нее давить.

– Пожалуйста, Лейла, – мягко сказал он. – Это короткий фильм. Тебе нужно посмеяться и расслабиться. Ты слишком напряжена. Пожалуйста, соглашайся.

Он был почти уверен, что она откажется. Лейла не из тех, кто пожертвует работой ради удовольствия. Но, к его немалому удивлению, она вдруг сказала:

– Ты прав. Но Сибби испачкала меня своей едой. Мне нужно переодеться. Я скоро.

Лейла скинула заляпанную рубашку и джинсы, провела щеткой по волосам. Ее сердце сильно билось, а дыхание было прерывистым. «Это всего лишь фильм», – твердо сказала она себе. Джеймс просто проявляет гостеприимство.

Ей вспомнилось, как однажды они смотрели французский фильм шестидесятых годов прошлого века и в результате оказались на ковре, неистово занимаясь любовью, будто они последние люди на планете перед ее разрушением астероидом, настолько они были впечатлены фильмом.

С Джеймсом никогда не было скучно.

Надев белую рубашку и свободные брюки, она взглянула на себя в зеркало. Огромные глаза с расширенными зрачками уставились на нее.

Она играет с огнем. Но ей все равно. Она устала и перенервничала. И сейчас Джеймс с его самоуверенностью и повадками мачо как раз подойдет.

Она заглянула к Сибби, проверила радионяню, умылась, подкрасила глаза и губы и наконец, когда тянуть дольше становилось неприличным, пошла в гостиную.

Джеймс уже удобно растянулся на диване, положив босые ноги на кофейный столик. Он похлопал по подушке рядом с ним.

– Присаживайся, – пригласил он.

Она пристроилась в конце дивана на почтительном расстоянии от него. Джеймс хмыкнул, но промолчал.

Лейла смотрела этот фильм уже не в первый раз. Мысленно она прокручивала ситуацию с Сибби. Если уйти с работы, им не на что будет жить. Если работать и оплачивать няню, она почти не будет видеть девочку. Лейла редко возвращалась с работы раньше восьми. До детского садика еще три-четыре месяца, даже если встать на очередь. Он этих тревожных мыслей у Лейлы разболелась голова. Вздохнув, она прикрыла глаза. Джеймс, конечно, заметил.

– Повернись боком, – хрипло произнес он. Она повиновалась, сил протестовать просто не было. Джеймс подвинулся и положил руки ей на плечи.

– Расслабься, дорогая. Ты заболеешь, если будешь продолжать в том же духе.

Стоило Джеймсу слегка ослабить контроль над собой, как проявлялся его южный акцент. Лейла обожала тембр голоса Джеймса, такой глубокий, теплый и сексуальный. Когда он погрузил пальцы в ее напряженные мышцы шеи, она едва не заскулила.

Несмотря на эмоциональный стресс, а может быть, благодаря ему, прикосновения Джеймса были очень эротичны. Даже когда он прикасался к болезненным точкам, она чувствовала блаженство. Лейла ощутила приятное покалывание внизу живота, ее грудь набухла, а соски напряглись.

– Как хорошо, – прошептала она непослушными губами. Глаза закрылись сами собой, и она провалилась в приятное забытье…

Джеймс похвалил себя за то, что одержал победу над упрямой банкиршей, заставив ее расслабиться и заснуть. Он осторожно положил ее голову себе на колени и пропустил через пальцы пряди ее золотистых шелковых волос.

Увлечь Лейлу в постель в ее нынешнем состоянии не составило бы для Джеймса труда. Их сексуальное влечение было обоюдным.

Но его мать привила сыновьям привычку быть джентльменом. Лейла сейчас очень уязвима и эмоционально нестабильна. Джеймс не мог и не хотел пользоваться ее доверием.

Фильм закончился, начался следующий. Лейла спокойно спала. Ее губы были чуть приоткрыты. Грудь мерно вздымалась, натягивая хлопок рубашки. Лейла считала, что у нее слишком большая грудь, а по мнению Джеймса, она идеальна. Лейла была довольно высокой и обладала стройной фигурой с тонкой талией.