ее документы, решила восстановить родословное древо. Для этого я и приехала сюда.

– Вы же говорили, что были в России тридцать лет назад?

Мадам Николь нахмурилась.

– Разве? Ах да. Но это были девяностые, сложный период. Мне не удалось ничего узнать. Архивы были в очень печальном состоянии, а те, кто мог бы мне помочь, просили очень и очень больших денег. Тогда у меня не было такой суммы.

– Хорошо, и как вы сейчас собираетесь все это восстановить, если даже настоящую фамилию предков не знаете?

Мадам Николь бросила быстрый взгляд по сторонам и хитро улыбнулась.

– У меня есть одна вещь. Фамильное колье. Прабабушка чудом вывезла его с собой. Долгие годы оно лежало в сейфе швейцарского банка. И лишь недавно мне удалось доказать свои права и получить его.

– У вас есть его фото? Возможно, действительно это поможет.

– О да! По словам матери, дом прадеда стоял где-то на набережной Фонтанки, и когда я гуляла там и решила посетить усадьбу Державина, я увидела мое колье на одном из портретов. – В голосе мадам звучало торжество. – На портрете графини Воронцовой!

– Отлично! – голосом Жанна постаралась выразить восхищение. – Но зачем же кому-то за вами следить?

– Как? Вы не понимаете?

Пришлось признать свою некомпетентность. Мадам Николь расправила плечи и выпрямилась.

– Репарация, – медленно и раздельно произнесла она. – Теперь я смогу доказать свое право на утраченное после революции имущество.

Жанне еле удалось удержать руку, уже потянувшуюся к виску, чтобы покрутить там пальцем в известном жесте.

– Мадам Николь, – ласково, как с ребенком, заговорила она. – Во-первых, не репарация, а реституция, а во-вторых, никто вам ничего не вернет. У нас нет такого закона.

– Но как? Вот я знаю, что в Прибалтике… И меня уверяли…

– Но мы же не в Прибалтике, мадам. Они входят в Евросоюз, и вполне возможно, что на них действие этого закона распространяется. Но не у нас. Никому вы не нужны. Отдыхайте спокойно.

Мадам выглядела обескураженной, но быстро пришла в себя.

– Тогда кто подсматривал за мной? Кто?

– Возможно, вам это приснилось? Вы же спали, так ведь? Может, ваши соседи снова громко заспорили, вы резко проснулись – тревожное сердцебиение, учащенный пульс.

– Да-да, – пробормотала мадам. – Они так ругались… И даже дрались, кажется. В смысле, что этот мужчина снова бил свою женщину. Я не понимаю, как это можно вообще терпеть. Но вы меня успокоили, дорогая. А то я просто не знала, что делать. Но неужели в России нет закона по возврату имущества, несправедливо отобранного в те страшные годы?

На самом деле Жанна ни в чем не была уверена, потому лишь пожала плечами и посоветовала:

– Обратитесь к юристам. Они подскажут.

– Оу! – мадам снова закатила глаза. – Да они обдерут меня как липку, как только узнают про мою фамильную драгоценность.

– Думаю, совсем не обязательно посвящать их во все детали.

– Но как же я тогда докажу свое родство со старинной дворянской фамилией? Они требуют доказательств.

– Они?

Мадам Николь быстро осмотрелась по сторонам и, хоть никого рядом не было, понизила голос.

– Эти люди, весьма почтенные… члены дворянского собрания. Мне предложили вступить в него и даже вернуть графский титул. Но нужны доказательства. И я немного обманула вас, дорогая, в особняк на Фонтанке я попала не случайно. Мне прислали фотографию портрета. Я сличила его со своим колье и была поражена сходством. Но всего этого мало. Нужны и документы. Мне обещали содействие в архивах. Это так волнует меня, вы не представляете! Узнать хоть что-то о своих корнях! Долгие годы я жила в неведении…

У Жанны в голове роились вопросы, но задать их она опасалась. Мадам Николь все больше и больше напоминала ей соседку с паранойей. За той тоже следили и хотели извести. Как же родственники отпустили ее одну? Или все же она одинока? В любом случае опыт общения с полубезумными старушками подсказал, что возражать и сомневаться ни в коем случае не стоит.

– Прекрасно! – с наигранным воодушевлением воскликнула Жанна. – Теперь вы знаете, в каком направлении искать. Вернетесь домой, сделаете экспертизу, которая, я уверена, покажет подлинность вашей фамильной реликвии, и сможете по праву носить титул. Очень рада за вас.

– Ну вот еще! – фыркнула мадам. – В России тоже полно экспертов. Мне посоветовали одного, весьма надежного. Когда я была на аудиенции у предводителя дворянского собрания, он выразил полное восхищение и уверенность, что драгоценность подлинная. Также я консультировалась со специалистом по генеалогии…

От удивления у Жанны дернулось веко, она весьма невежливо схватила мадам за руку.

– Простите, мадам, вы привезли колье в Россию?

Голубые глаза мадам вспыхнули торжеством.

– А как иначе, дорогая? Конечно.

– Надеюсь, оно надежно спрятано в одной из банковских ячеек?

– Оу! – мадам прижала руку к груди и тут же отдернула. – Доверять банкам в наше время… Знаете, сколько потерял мой муж во время кризиса? Почти все. Это и убило его, подорвало здоровье.

– А… его, если не ошибаюсь, сбил мотоцикл?

– Оу! Ну да. Но если бы он не был в депрессии, то не попался бы так нелепо под колеса этому бедолаге. Дэвид был очень и очень расстроен, ходил как в воду опущенный, и вот результат.

– Не хотите ли вы сказать, что эта вещь сейчас находится при вас? Это же безумие…

– Вовсе нет. Вы просто не понимаете, дорогая. Попробуй я у себя дома отдать колье на экспертизу, это сразу станет известно налоговой службе. Они лишат меня пособий и прочих выплат, да еще и обложат таким налогом, что вам и не представить.

– Кошмар!

Жанна имела в виду не жадность налоговиков Канады, или откуда там мадам прибыла, а то, что по улицам ходит безумная старушка с неким старинным раритетом, рискуя быть ограбленной в любой момент. Мадам Николь, напротив, расценила ее возглас как сочувствие и скорбно кивнула.

– Как примерно оценил мое колье милейший человек из дворянского собрания, оно стоит пятьсот тысяч, – она потупилась и улыбнулась, – долларов. Проводите меня, пожалуйста, в номер, дорогая, я немного устала.

Мадам Николь тяжело поднялась с кресла, опираясь на руку Жанны, и они медленно двинулись по холлу отеля к лифту.

На дверной ручке номера мадам Николь висела табличка «Не беспокоить».

– Не хочу, чтобы в мой номер заходили посторонние люди, – пояснила мадам, снимая табличку. – Несколько дней я вполне смогу прожить без уборки. Эти горничные часто не брезгуют что-нибудь присвоить.

«Ну да, – подумала Жанна, – нелишняя предосторожность, когда у тебя в багаже лежит полмиллиона».

Телефон коротко тренькнул, оповещая о сообщении. Оставив мадам и отказавшись выпить с ней чашечку кофе, она вышла и тут же в коридоре открыла мессенджер.

На присланной фотографии она снова увидела Камаева. Это был уже другой кадр. Опять в аэропорту с чемоданом, где-то на эскалаторе. Невозможно было понять, когда сделан снимок: сегодня или несколько дней назад, а может, недель или месяцев. Но под фото имелась подпись: «Хорошим пилотам иногда не везет с самолетами». В груди похолодело. Это угроза? Это выглядело угрозой или предупреждением. Она быстро написала: «Что вам нужно?»

Ответ пришел почти сразу: «Быстро соображаешь. Молодец. В номере 305, в главном корпусе, в сейфе лежит то, что поможет одному пилоту благополучно приземлиться в Новосибирске. У тебя ровно три часа».

Пока она пялилась на строчки, пытаясь сообразить, что имел в виду псих, пришло еще одно сообщение.

«Не вздумай позвонить ему или оповестить службу безопасности. Это не поможет. Я слежу за тобой. Помни, что рейс SK 6004 в твоих руках».

Голову накрыло ватным облаком, ноги ослабели, как после хорошего глотка шампанского, которое она так и не попробовала. Она оперлась рукой о лакированную дверь и лишь потом осознала, что смотрит на латунную цифру «305».

Глава 10

Дышать. Дышать глубоко и размеренно. Жанна шумно втягивала воздух через схваченное спазмом горло. Слова проклятий рвались наружу, ей даже пришлось прикусить костяшки пальцев, чтобы не заорать на весь отель. И еще, чтобы не сорваться и не побежать к Малинину. По инструкции она обязана была рассказать ему об угрозах.

Но если этот псих не блефует и действительно может что-то такое сделать?