Глядя, как он работает, она словно наблюдала искусство в действии. Его движения напоминали океанские волны, накатывающие на берег и снова отступающие.

– Эйден, – позвала она, чувствуя себя не в своей тарелке.

Он ничего не ответил, даже не дрогнул. Она окликнула снова, на этот раз громче, пытаясь перекричать рев «Нирваны», но он так и не повернулся.

Она подошла к нему и коснулась обнаженного плеча, желая привлечь внимание, но пальцы по собственной воле заскользили по влажной от пота коже.

Эйден обернулся через плечо, посмотрел на нее затуманенными глазами. Несколько долгих мгновений спустя выключил музыку и нахмурился. Кристине стало страшно.

Она покраснела, чувствуя себя виноватой, поспешила оправдаться.

– Я звала тебя, но… – Она кивком указала на стереоустановку.

Отложив инструменты, он развернулся, явив ее взору безупречный торс. Руки и грудь не были сплошной горой мускулов, как у мужчин, специально поднимающих тяжести, но представляли собой пленительное зрелище и намекали на то, что их владелец приспособлен к физическому труду. Живот был накачан идеально.

Кристина и не подозревала, что он скрывает под одеждой. Сглотнув, она заставила себя перевести взгляд на его лицо.

– Нет проблем. Чем могу помочь?

Она осмотрелась, чтобы отвлечься от созерцания восхитительного тела.

– Я… э-э-э… Мари хотела передать тебе сообщение, но сказала, что здесь нет телефона. Разве ты не взял с собой мобильный?

– Это меня отвлекает.

Отерев пот с лица, он перешел к рукам. Кристина снова натужно сглотнула и принялась с преувеличенным вниманием рассматривать инструменты и глыбы камня.

– Я и не знала, что ты занимаешься скульптурой. Лили никогда об этом не упоминала.

– Она никогда не видела меня за этим занятием. Я начал уже после того, как она попала в аварию. Отлично снимает стресс, знаешь ли.

Видит бог, обоим с большим трудом давался разговор.

Кристина отвернулась от его пристального взгляда, стараясь унять дрожь, указала на изваяние лошади, над которым он работал.

– Я не эксперт в области искусства, но, на мой взгляд, это выглядит очень профессионально.

Она скорее почувствовала, чем услышала его приближение.

– Так и есть. Я продаю не только чужие, но и свои работы. Эти принесли с каменоломни, чтобы я мог обтесать их. Потом мы с моей ассистенткой договоримся об их транспортировке.

Преднамеренное напоминание о существовании другой жизни. Помимо Блэкстоун-Мэнор. В отличие от нее. Но ей следовало бы проявить снисхождение. Трудно подстраиваться под образ жизни, который ненавидишь.

– Рада, что у тебя есть это занятие. Хочу, чтобы ты чувствовал себя здесь как дома.

И тут же прикусила язычок. Ее послушать, так он сюда в гости приехал. Не хотелось бы, чтобы он ощущал себя просто гостем. Но, ухаживая за другими людьми и успокаивая их, трудно переключаться. А когда рядом наполовину обнаженный Эйден, она и вовсе реагирует на автопилоте.

– Я никогда не считал этот дом своим. Но найду способ заставить привести все здесь в движение.

Это он о резьбе по камню, помогающей снять напряжение? Или о чем-то другом? Ей бы радоваться его попыткам остаться в Блэкстоун-Мэнор, невзирая на ненависть к этому месту.

– Что за сообщение?

– А?

– Ты сказала, у Мари для меня сообщение. От кого оно?

Кристину возбуждали даже его вопросительно вздернутые густые брови.

– Заходил Бейтмэн, прораб с завода. Хочет встретиться с тобой, обсудить состояние дел.

– Когда?

– Сегодня вечером после смены.

– На заводе?

Странный тон удивил ее.

– Да.

Что-то он сегодня на себя не похож. Обычно его чувства отражаются на лице и кипят, точно вулканическая лава, но сейчас он кажется собранным и спокойным. Что-то скрывает?

Кристине хотелось узнать о нем как можно больше, проникнуть в сферы, к которым не принадлежит.

– Камни, – сказала она первое, что пришло в голову, чтобы сменить тему. – Откуда ты знаешь, что вырезать? Клиент высказывает пожелания?

Она подошла к частично обработанной глыбе в виде головы с пышной шевелюрой из черного камня с золотистыми прожилками, тщательно обтесанной лишь ниже подбородка с неясными пока чертами лица. Будто ждала, чтобы в нее вдохнули жизнь.

Кристина коснулась камня, подивившись, насколько тот холодный, несмотря на жару в комнате, кондиционер почти не работал. Поверхность была грубой, но нетрудно представить, какой гладкой и приятной на ощупь она станет после завершения.

Эйден долго молчал, и Кристина решила, что он вообще не ответит. Однако он проговорил грубым голосом:

– Все очень просто. Нужно только уметь слушать.

Обернувшись, она увидела, что он смотрит на нее, точнее, на ее руки.

– Слушать? Камень?

Его взгляд скользнул по ее груди, поднялся к лицу.

– Вроде того. У каждого художника по-своему. В большинстве случаев я имею только общее представление о том, что хочу получить, а детали меняются в зависимости от состава и характера камня, с которым работаю.

Кристина гладила скульптуру, представляя, как Эйден откалывает от нее кусочки, добиваясь совершенства. Тот же принцип у него и в жизни.

Она усмехнулась, подумав, что он бы не выбрал изменчивую среду, предпочтя камень, поскольку мог полностью его контролировать.

Внезапно она спиной ощутила тепло его тела. Эйден приблизился к ней вплотную и накрыл ее руки своими, заставив их замереть на поверхности камня. От его участившегося дыхания у нее зашевелились волосы, от страха и предвкушения сердце забилось быстрее. Он вовсе не казался ей незнакомцем. Желание, которое он пробуждал в ней, уже стало привычным. Она думала о нем дни напролет, а ночью, лежа рядом, давала волю воображению. Как это ни опасно, останавливаться она не собиралась.

Эйден подался вперед, прижав ее к рабочей скамье и давая почувствовать всю силу своего восставшего мужского естества. Кристина едва сдерживалась, чтобы не выгнуться ему навстречу. Стремление ответить пересилило страх. Он крепче прижался к ней и со стоном зарылся лицом в волосы. Его движения были медленными, будто против воли.

Кристина почувствовала, как нарастает возбуждение, сметающее барьеры, запрокинула голову, открывая его блуждающим губам лучший доступ к своей шее. Задрожала, когда Эйден заскользил губами вниз по ее коже, посасывая и покусывая, даже встала на цыпочки. Все мысли пропали, остался только всепоглощающий голод, жажда большего. Действий, ощущений. Больше Эйдена.

Он обнял ее за талию. Рядом с ним она чувствовала себя защищенной, хотя он и представлялся воплощением опасности. Склонившись над ее плечом, нежно и дразняще прикусывал шею. Кристину точно электрический разряд поразил, и она сдалась на милость победителя.