Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Купоны я не повредила, так что проблемы не было. Дядя Ведат даже и не поймет, что я газету порезала. Фотографию африканских детей я наклеила на пустую коробку, а коробку спрятала подальше. Надо было, чтобы дедуля ее не видел до поры до времени.
Вечером дети начали собираться перед магазинчиком. Ни дать ни взять голодные волки! Да еще с огромными пакетами в руках. Можно подумать, они никогда в своей жизни не видели шоколадок и печенья. Ждут. Я пошла и села рядом с ними. Кто-то подошел и раздал всем крекеры. Все такие в масле, мягкие, воздушные просто! И так пахнут… Дети сразу устроили за них борьбу. А потом начали жирные пальцы облизывать. Я не взяла. И не ела. Мне хотелось очень сильно, но я не стала есть.
Озлем спросила у меня:
– А ты почему не ешь?
Я ответила громко, чтобы слышали все:
– Да я разве такая же бессовестная, как вы? Вы только и делаете, что все время едите. А в Африке дети недоедают. Они бы сейчас все, вообще все отдали за эти крекеры, которыми вы объелись! Пока они голодают, мне в горло не лезет ничего! Научитесь быть людьми уже, ну!
После этой пламенной речи я сразу удалилась в магазинчик.
Мне нужны были продажи. Всем приходящим покупателям я продавала печенье, шоколадки и соки коробками. А они раздавали все детям, которые сидели перед лавкой. Дети все это ссыпали в свои огромные пакеты. Пакеты наполнялись с невообразимой скоростью. У детей был настоящий праздник.
Когда вышел последний покупатель, я пошла к ребятам с коробкой, которую приготовила заранее. На ней была фотография африканских детей.
– Смотрите, ребята. Это очень большое благое дело! Эти дети голодные. Все очень голодные… Никто из них никогда не ел того, что только что съели вы. Бросайте в коробку ваши угощения, я отправлю их в Африку. Сегодня Кандиль. Не жалейте, помогите этим несчастным голодным детям! – начала агитировать я.
Я знала, в тот момент все вспомнили о своих мамах. Потому что совершенно точно в их домах мамы тоже ставили им в пример африканских детей.
Первой оставила свой пакет Нильгюн, затем Несрин, потом Олджай, потом Эндер… За ними и все остальные. Коробка была полной. Я забрала у них все, что они получили в качестве угощений. Сказала всем спасибо. Объяснила, что они сделали очень благое дело и что им за это воздастся. Они разошлись по домам. Завтра они снова должны были вернуться за покупками. Оф-ф, ну и умная же я! Очень умная! Дедуле со мной очень повезло.
И тут пришел дедуля. Увидел огромную коробку посреди лавки. А дальше было вот что.
– Это что?
– Что – что?
– Это.
– Коробка.
– Вижу, что коробка. Зачем она здесь?
– Она для благого дела.
– Что за дело?
– Помощь для африканских детей.
– Чего-чего?
– Для африканских детей.
– Кто тебе это дал?
– Я сама собрала.
– У кого?
– У ребят. Это их угощения в честь Кандиля. Они мне их отдали. Для африканских детей. Кандиль же не только для нас праздник. Для них тоже!
– Ты знаешь, где Африка находится?
– У мамы спроси. Она знает. Она вроде была в Африке. Она много знает. Она и отвезет коробку туда.
– Не шути мне тут. Что мы будем с этим делать? Внучка, ты почему у меня такая? Почему ты, не спросив у меня, делаешь такие странные дела?
– Это ж для тебя, дедуля. Для тебя. Разве ребенок, у которого есть целый пакет сладостей, придет в бакалею за покупками? У тебя же целую неделю не было бы клиентов. Разве лучше было бы, чтобы все продукты тут испортились? Ты этого хочешь? – Уф как я разозлилась.
Дедуля удивился:
– Ты поэтому у ребят их угощения отобрала?
Хах, вот он и понял мои настоящие намерения. Вот сейчас-то он обрадуется.
– Да-а, поэтому забрала у них. Ты понял сейчас? Это ради нас. Чтобы мы сделали больше продаж!
Тут у дедули из ноздрей повалил дым. Натурально.
– Внучка, ты что! Это же грех. Стыдно так делать. Внучка, что ж ты за человек? – начал кричать дедуля.
Тут я не выдержала. И разревелась.
«Да что же плохого в том, чтобы отправить помощь африканским детям, а-а? Это что ты за хаджи[9] такой получаешься? Ты же вообще не разбираешься ни в савабе[10], ни в грехах. Значит, деревенским детям можно Кандиль праздновать, а африканские пусть с голоду помирают?.. Ничего себе, конечно!» – гневно говорила я.
Сказав свое последнее слово, я выбежала из бакалеи. И, выбегая, схватила с полки свою тетрадь.
Я сильно нервничала и поэтому на ломаном турецком написала в свою тетрадь под названием «Некоторые важные темы, на которые детям нужно обращать внимание при общении со взрослыми» восьмой пункт.
Пункт 8
Когда ты ешь за столом, они тебе рассказывают про голодных детей Африки, про то, что они не могут найти еду. А когда ты предлагаешь отправить им еды, эти взрослые тут же отступают: дочка, ты почему такая? Вообще-то, это вы почему такие, а? Прошу воды. Мне говорят: «Ты взрослая уже. Возьми сама». А когда я говорю, что хочу жить сама, одна, они мне заявляют: «Мала еще. Рано тебе!» Как они все меня бесят. Бесячие взрослые!
Целую неделю я не ходила в бакалею. Дедуля передал через маму, чтобы я не приходила. Сказал маме: «Займитесь ее воспитанием!» Мама очень рассердилась, целый час причитала, тоже назвала меня невоспитанной. Мне стало очень обидно. Тогда я громко прокричала:
– Ну и занималась бы моим воспитанием тогда! Разве ты мне не мама? Меня что, соседи воспитывать должны?
Мама бросила в меня тапку. Я убежала из дома. В магазинчик я не собиралась. Я так устала…
Когда я выбегала из дома, успела еще прокричать маме: «Да что вообще за бакалейщик твой папа?» Ну вот. С мамой тоже рассорилась.
Я отправилась к другому своему дедуле. У которого была кофейня.
Я спросила у него:
– Давай я поработаю у тебя?
Я стала совсем как дядя Осман. Я могла находиться где угодно, лишь бы не дома, лишь бы не видеть маму. Я была согласна даже быть подмастерьем в кофейне. Целую неделю каждый день я пила оралет. С утра – апельсиновый, в обед – лимонный, а вечером – мультифрукт. Дедуля говорил: «На стаканчик чая клади одну ложку оралета!» Я же накладывала по три ложки.
Как же они все мне надоели! Никому из них не угодишь! Через неделю мне стало скучно. Сколько можно пить этот оралет? Человеку хочется уже и шоколадки, и чипсов. В тот день я спросила у дедули из кофейни:
– А ты знаешь? Он тебе говорил, что сделал с той помощью, которую я собрала для африканских детей?
– Нет, не знаю, – сказал дедуля.
– Ну иди и спроси. Что ты за дедуля такой, что ничего тебе не интересно? Какой ты беззаботный… Застряла я тут, в этой кофейне. Ты что, совсем меня не любишь? У меня уже живот распух от оралета!
Этот дедуля не мог устоять передо мной. Он согласился и пошел в бакалею за кусковым сахаром. А когда вернулся, рассказал:
– Все разрешилось. Он отдал коробку в мечеть имаму, а тот раздал все детям, которые ходят в мечеть.
Вы только посмотрите на него, он раздал всю помощь в мечети!
Меня ужасно раздражал имам, но это другой вопрос. Сейчас об этом не время.
– Он злится на меня? – спросила я.
– Нет. Он соскучился по тебе. Говорит, что один не справляется. Говорит, пусть приходит и поможет. Иди давай, – попытался подбодрить меня дедуля.
Но он говорил неправду.
– А ты что будешь делать? Без меня справишься? – спросила я.
В конце концов, я целую неделю посуду мою. Дедуля уже привык, наверное, ко мне.
– Справлюсь. Иди же!
Конечно, пусть сам разбирается. Разве он меня спрашивал, когда кофейню открывал? Разве просил меня о чем-нибудь? С меня хватит.
Я рванула в магазинчик.
Дедуля сидел в кресле и читал газету.
Я взяла горсть каленого гороха и села на сахарный сундук. Дедуля, не опуская газеты, сказал: «Дай мне тоже немного гороха».
Какой же дедуля удивительный человек