едем в бронированном автомобиле с затонированными стеклами, которые также блокируют любые звуки наружу.

Даже если она сейчас начнёт кричать и долбить руками по стеклу, пытаясь привлечь внимание других водителей — ничего не получится.

В больнице у неё ещё меньше шансов на побег.

Мы не просто подъезжаем к клинике, мы въезжаем на служебную стоянку, которая располагается за высокими автоматическими воротами.

Здесь нет человека, которого можно разжалобить — только электронные ключи.

Главврач предупреждён, что пока мы находимся в клинике, эти ворота должны оставаться закрытыми, как и остальные двери клиники… так, на всякий случай. Впрочем, в самой клинике нас окружает не только персонал, но ещё моя охрана, расставленная так, что, чтобы Ульяна не заметила моих парней.

Она и так слишком подавлена тем, что я устроил ей этот эту проверку — я не хочу пугать её ещё и этим.

Я смотрю на дрожащую рядом со мной девушку и испытываю небольшое сожаление за то, что потащил её сюда.

Но я должен убедиться прежде, чем сделать последний шаг.

Милая, не надо было шутить со мной, — подумал я, подталкивая Ульяну внутрь кабинета.

Она должна научиться повиноваться мне.

Нет, мне нравится её строптивость, но моя детка должна знать своё место: ей позволительно быть дерзкой в определенных моментах — пусть дразнит меня в постели, дерзит мне в пустяках — это только подогреет нашу будущую брачную жизнь.

Но Ульяна должна усвоить, что она не может шутить серьёзными вещами, от которых зависит вся её будущая жизнь — это уже не дерзость, это глупость.

Впрочем, как только врач выносит вердикт, что моя детка всё ещё нетронутая, как и говорил её отец, я снова прихожу в благодушное состояние.

Значит, всё идёт по плану и теперь остаётся сыграть свадьбу, потому что она мне подходит идеально в жёны.

Я легко прощу Юрику все его долги и даже накину сверху пару миллиардов, чтобы родители моей жены я не были нищими. А вот её я не отдам никому.

Никогда и никому.

Я собираюсь устроить шикарную свадьбу со своей деткой в главной роли. А чтобы всё это прошло как надо, мне надо, чтобы Ульяна окончательно примерилась со своей судьбой.

Я понимаю, что ужин с Юриком будет самое то.

Я звоню ему и напоминаю о том, что он должен не приказывать дочери выйти за меня замуж, он должен убедить её это сделать.

Убедить подчиниться мне раз и навсегда как своему хозяина. Только это сработает.

Отец моей невесты убеждает меня, что всё будет просто прекрасно.

Я не особенно ему верю, но я буду присутствовать на этом ужине, чтобы внимательно за всем проследить.

Ульяна

Вернувшись в свою комнату, мне хочется что-нибудь сломать… что-нибудь ударить.

Мне плохо оттого, что меня не научили драться. Что вместо того, чтобы дать сдачи, я пытаюсь уйти от конфликта всеми силами.

С такими, как Давид, это не работает.

Чтобы противостоять ему, нужна грубая сила… а где её взять?

В комнате, явно узнав, что мы вернулись в дом, появляется Катя.

Она даже не стучит — просто открывает дверь и смиренно стоит возле входа.

— Ульяна Юрьевна, будут ли какие-нибудь просьбы? — спрашивает она очень вежливо и очень тихо. Так, что у меня язык не поворачивается сказать ей что-то резкое.

В конце концов, возможно в этом доме так принято — заходить в чужие комнаты без стука.

— У меня нет никаких просьб, — отвечаю.

Помощница вскидывает голову.

— Может быть, желаете чаю… или что-нибудь перекусить?

— Меня отправили сюда одеваться к ужину, — морщусь я и с размаху сажусь на кровать.

— Ужин будет ещё нескоро… я могу принести фрукты… или, может быть, вы хотите кофе?

Я тяжело вздыхаю, понимая, что не могу… не могу ни накричать на Катю, ни даже ответить ей грубо.

Она вроде как обо мне заботиться.

Вместо этого я качаю головой.

— Спасибо, ничего не надо.

— Вы уверены? — обеспокоенно спрашивает помощница. — Ульяна Юрьевна, ужин будет не из легких…

А то я не понимаю.

— Давай-ка вы сейчас примите расслабляющую ванну, а потом попьёте чая?

Я киваю, хотя думаю, что это совсем необязательно.

Слишком часто я моюсь в этом доме. Перед обедом — душ, перед ужином — ванна.

Что дальше?

Но Катя всё-таки оказывается права — то ли ванна, то ли расслабляющие соли, которые она добавляет в воду для ванной, то ли просто действия, которые я совершаю, заставляют меня немного расслабиться и отпустить то, что со мной только что случилось.

Но забыть это унижение я не могу.

К сожалению, пока я ничего не могу сделать, но я надеюсь, что если этот монстр не врал, то сегодня у меня появится возможность уехать домой…

Даже если у отца и в самом деле есть какая-то договорённость с Давидом по долгам, я не верю, что папа оставит меня здесь… если увидит, как мне здесь плохо.

Пролежав полчаса в ванной с солью, я выпиваю чашку крепкого чая и начинаю медленно готовиться к ужину. Моя задача — убедить отца в том, что я здесь страдаю и не разозлить Давида. Я уже догадываюсь, что будет, если разозлить Давида.

И всё же…

Я выбираю нежно лавандовый наряд с вышивкой. Наряд кажется достаточно простым, но я могу лишь по одному только качеству ткани определить, что это настоящий от курюр…

Прекрасно сидящее, по моей фигуре, от кутюр платье.

Я пытаюсь не думать, каким образом для меня были подготовлены все эти платья.

Катя напоминает о драгоценностях — и мне приходится надеть бриллиантовое ожерелье и серьги к нему.

Мне плохо, плохо — очень плохо.

Я смотрю на дорогие вещи, на драгоценности, что сейчас украшают моё тело — и я не восхищаюсь всей этой красотой. Мне противно.

— Ульяна Юрьевна…

Катя настаивает на том, чтобы заняться моей прической и мейком… Мне не хочется этого делать, но я молча сажусь на стул и терпеливо жду, пока она закончит.

В конце концов, после всего, что со мной сегодня делали, это самое безобидное и безболезненное…

Я усмехаюсь, глядя на себя в зеркало.

Усмехаюсь, чтобы не начать рыдать.

Давид

В моём доме не бывает случайных людей. Все служащие — профессионалы экстра-класса, которые проходят несколько раундов собеседований, множество проверок и даже отвечают на вопросы с помощью детектора лжи.

Только после того они допускаются внутрь жлма.

С гостями дела обстоят иначе.

Чтобы попасть ко мне на ужин, приглашение надо заслужить… и далеко не у всех это