Мне приятно обучать её всему, что хорошая жена должна знать об удовлетворении своего мужа. О том, что для секса можно использовать не только спальню, но и другие комнаты в нашем доме… Я по нескольку раз на дню затаскиваю её в свой кабинет, беру её в библиотеке, на кухне, в саду…

Моя детка пока только учится… она страстная, но робкая ученица — инициативу она пока не проявляет, зато прилежно выполняет всё, что я ей говорю.

Этого пока достаточно.

Сегодня я выкраиваю несколько часов, чтобы самолично отвезти её в гости к Юрику — мы с Ульяной объявляем о нашей помолвке, моя детка демонстрирует своим родным помолвочное кольцо, которое теперь красуется у неё на руке.

Мать Ульяны предлагает свою помощь в устройстве свадьбы, но меня это не интересует. Я даю ей понять, что всем занимаются профессионалы — и никакая помощь нам не требуется.

На самом деле, благодаря работе распорядителя, у нас уже запланировано не только два дня праздника, но ещё и медовый месяц, который я планирую провести в Венеции — городе, который так любит Ульяна.

Наш визит короткий.

Семья Ульяны не того уровня, чтобы мне было приятно с ними общаться, да и сидеть на диване в окружении её родителей, зная, что я могу использовать это время для того, чтобы остаться наедине со своей невестой — такое себе времяпрепровождение.

Зато на обратном пути я воспользовался тем, что мы находились в машине с моей деткой одни — и устроил ей ещё один урок на тему близости в машине.

Ульяна

С момента, когда я проснулась в одной постели с Давидом, я больше не чувствовала себя независимой, свободной женщиной… Я стала куклой — которую продали человеку за очень большую сумму.

Это странное чувство — ещё неделю назад я только мечтала о том, что когда-нибудь я встречу мужчину, которого полюблю. Полюблю настолько, что останусь у него на ночь, разделю с ним свой быт, и может быть, выйду за него замуж.

Конечно, как всякая девушка, я мечтала о свадьбе, красивом платье… но как человек, живущий в двадцать первом веке, я понимала, что вначале будет долгое ухаживание, возможно даже, совместное проживание.

А теперь я сидела перед родителями и лживо улыбалась, пытаясь хотя бы сохранить лицо… если не своё, то своего отца.

Ничего нельзя изменить, долг должен быть оплачен, и отец решил оплатить долг мной.

Да, последний шаг я сделала сама, без его приказа… но, если по честном сказать, был ли у меня выбор?

Отправить своих родных на улицу — это не выбор, это предательство.

Я улыбаюсь одними губами.

Мама, которая не в курсе настоящей правды, счастлива оттого, что я выхожу замуж. Она устраивает Давиду настоящий допрос по проводу предстоящего торжества. Чувствуется, что ей хочется помочь мне… она ведь думает, что я что-то во всём этом значу, но Давид резко прерывает мою маму, говоря, что всем занимаются профессионалы.

— Мам, Давид хочет свадьбу века, — пытаюсь я сгладить резкость своего жениха. — А я, ты сама знаешь, давно не жила в Москве… Да и если бы жила, то всё равно я понятия не имею, какие у нас здесь лучшие места для торжеств, какие самые надежные фирмы кейтеринга…

— Но я бы могла помочь, — снова повторяет мама. — Если хотя бы не с торжеством, то с платьем. Ты же будешь в белом платье?

Я поворачиваюсь к Давиду и адресую этот вопрос ему. Мама, разумеется, думает, что это потому, что мой жених — контролирующий всех и вся фрик, на самом деле я просто не знаю, достойна ли я ещё белого платья или нет… ведь невинной я перестала быть уже некоторое время назад.

Но Давид уверенно кивает, говоря, что платье заказано по эскизам, которые он сделал специально для меня.

Мама вздыхает.

— Как это романтично, — тихо произносит она мне на ухо. Ей кажется мой жених романтичным… Мне в этот момент больше всего хочется рассмеяться, потому что я ничего романтичного в этом не вижу.

Впрочем, я ведь непростая невеста… я купленная невеста, мнения которой спрашивать необязательно.

Наше пребывание в гостях у родителей заканчивается буквально через полчаса — мы пробыли в доме моих мамы и отца меньше двух часов. Когда Давид начинает собираться, я даю ему понять, что хочу остаться на подольше, но мой будущий муж приподнимает бровь и сухо говорит, что у меня тоже много дел.

Много дел…

— Какие у меня дела? — спрашиваю я, когда мы выходим из дома и садимся в припаркованную машину Давида. Он поворачивает ко мне своё красивое, волевое лицо и многозначительно усмехается.

Я ещё не понимаю… но по дороге к его дому, Давид вдруг съезжает на просёлочную дорогу и заглушает мотор.

А затем растегивает свою ширинку.

— Кажется, я заслужил награды за то, что два часа выносил общество твоего отца, — цинично усмехается Давид, беря меня за волосы. Он вынуждает меня наклонился к своему сидению. — Давай, Уля, порадуй меня своим язычком.

И мне ничего не остается, как выполнить его пожелание… он ведь купил меня — заплатит огромные деньги.

Я послушно склоняюсь вниз, чтобы сделать приятное Давиду… мы задерживаемся в лесу примерно на то же время, что провели у моих родителей.

Возможно, это совпадение — но я уже знаю, что таких совпадений у Давида не бывает.

И это теперь моя жизнь.

Глава 8

Ульяна

Я не знаю, как я дожила до свадьбы.

Давид желал, чтобы всё было быстро — и свадебный распорядитель на самом деле устроил всё быстро… но недостаточно быстро для меня.

Впрочем, со свадебным кольцом или без кольца, став Григорьевой или сохраняя свою девичью фамилию — я уже себе не принадлежала.

Теперь каждый мой новый день всегда начинался с того, что меня будили ради утреннего секса.

Иногда это продолжалось в душе, иногда, когда у Давида было назначено утреннее совещание, душ я принимала одна — и как правило, это оказывалось единственным временем, когда я по настоящему принадлежала сама себе.

Всё моё время до самого вечера теперь было разделено между домом, который, оказывается, требовал непомерного внимания ко всяким мелочам, и будущим супругом, который совершенно точно требовал непомерного внимания к себе.

Я должна была каждую минуту быть готова для того, чтобы «порадовать» Давида, при этом мой образ всегда обязан был оставаться идеальным.

Можно сказать, что теперь я «работала» почти по профилю, только раньше